Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Между тем великий князь Михаил прибыл 14 декабря с письмом Константина в Петербург, обеспокоенный тем, что он слышал дорогой. Николай был принужден примириться с очевидностью: поскольку Константин настаивал на своем отречении, императорская власть переходила к нему, Николаю. Теперь нужно было добиться новой присяги от войск, сановников и высших государственных учреждений. Но заставить отречься от первой присяги такой религиозный народ, как русский, и особенно заставить отречься солдат было делом очень нелегким. Присяга — это то, что связывало юридически права императора и армию; присяга создавала и солдата и государя. Верность присяге, однажды принесенной, являлась делом чести, совести, религии. И это глубокое смятение совести происходило как раз в такой момент, когда тайные общества, уже давно готовые действовать, выжидали случая для выступления.

День 26 декабря (14 декабря старого стиля) в Петербурге. В петербургских полках внешне царило полнейшее спокойствие. Полиция, однако, указывала на многочисленные собрания офицеров. Доблестный Милорадович, военный губернатор города, отвечал на эти предостережения: «Оставьте этих шалунов в покое и не мешайте им читать друг другу их плохие стихи». Николай потерял еще десять дней на отправку писем Константину для объяснения ему нового положения, создавшегося из-за первой присяги; он упрашивал Константина приехать и ожидал ответа. 24 декабря Николай получил от командующего южной армией Дибича очень подробные на этот раз сведения об организации тайных обществ, о проектах революции и цареубийства. В тот же день он получил письмо Константина с новым отречением. Константин к тому же отказывался покинуть Варшаву. Тем самым Николай сразу и бесповоротно оказался императором перед лицом готовой разразиться революции. Он тут же поручил Сперанскому составить манифест о восшествии на престол; манифест содержал в себе требование принесения новой присяги, назначенной на послезавтра, т. е. на понедельник 26 декабря. Николай писал Волконскому: «Послезавтра я буду императором всероссийским, или же я буду мертв». 25-го на заседании Государственного совета Николай зачитал манифест, а 26-го, в 8 часов утра, направился в приемный зал Зимнего дворца, где был собран генералитет и высшие гражданские чины. Николай изложил факты, прочел манифест и сказал: «Если мне суждено быть императором хотя бы только на один час, я сумею доказать, что достоин им быть».

Принесение присяги началось как в собрании высших государственных учреждений, так и в церквах. Император ожидал в Зимнем дворце донесений о том, что происходит в казармах. В большинстве гвардейских полков присяга была принесена без значительных инцидентов. Но в Московском полку офицеры-заговорщики удержали солдат от присяги, уверяя их, что настоящий император Константин заключен в тюрьму, также как и великий князь Михаил. Они увлекли за собой половину полка с заряженными ружьями, с развернутым знаменем, зарубили бригадного генерала[56] и заняли позицию на Сенатской площади, около памятника Петра Великого, недалеко от Зимнего дворца. К ним присоединились отдельные военные и кое-кто из народа. Толпа кричала «Да здравствует Константин!» В этот момент у Николая под рукой была лишь рота Финляндского полка, пришедшая на смену караула во дворце, и знамя этого полка первое склонилось перед новым императором. Подходы ко дворцу были заняты многочисленной, но мирной толпой, из которой раздавались отдельные выкрики «Да здравствует Константин!» Толпа стояла, обнажив головы. Николай один приблизился к этой толпе, импонируя ей своим огромным ростом и стальным взглядом голубых глаз, и прочел манифест, вызвав этим бурю приветственных кликов. Затем он обнял стоявших вблизи и предложил всем разойтись по домам.