Том 3. Странники. Рассказы. Очерки (1942-1944)

— Не смей, не смей! — и со всех сил два раза ударила брата кулаком в ухо. Павлик чуть не подавился кашей. Он сразу отрезвел, пришел в себя. И чувство голода в нем исчезло. Его охватил жгучий стыд.

Бомбежка кончилась. Отбой. Перегоняя пешеходов, брат с сестрой бежали домой вприпрыжку. Пожары один за другим постепенно затихали.

Лишь были слышны не прекращавшиеся ни днем ни ночью глухие артиллерийские раскаты. Это наш фронт застращивал, громил врага.

И вдруг из-за угла отец с фонарем:

— Малыши! Целехоньки?

— Папочка! — И дети бросились к нему на шею. — А у нас как?

— Все благополучно. Правда, порядком-таки пострадал третий дом от нас, но в нашем доме даже стекла целы, воздушная волна скользом как-то прошла. А в том доме человек тридцать убито, говорят. А вы где спасались?

— Мы в щель залезли в саду, — сказала Верочка. — Нам с Павликом жутко хотелось есть. Только мы к каше и не прикасались. Совсем, совсем не трогали, ни я, ни Павлик.

Брат взглянул на сестру с великой благодарностью. К его горлу подступил комок, скулы задрожали, но он пересилил себя, от слез сдержался. Он ласково сжал сестре руку и тихо прошептал:

— Спасибо.

Оба этих неприятных для него происшествия мальчик переживал мучительно и долго.

8

Однажды приятель Павлика, сын старшего дворника Ваня Ездаков, сказал ему:

— И чего ты дома зря околачиваешься? Поступай к нам в ремесленное.

— А что там делать?

— Как что? Ремеслу учиться будешь.

— Какому?

— Как какому? Да какому хочешь. Можешь по слесарной или токарной специальности, можешь на столяра учиться, на квалифицированного кузнеца, на сапожника, либо на портного. Или на строительного десятника… Да на кого пожелаешь. К чему у тебя склонность, туда и определишься. Тебе сколько лет?

— Чрез четыре месяца тринадцать.

— Возьмут. Ты здоровый, ты на вид старше, тебе все пятнадцать можно дать.

Павлик внимательным взором уставился на Ваню Ездакова: темная со светлыми пуговицами шинель, по талии широкий кожаный пояс, на голове форменная фуражка со значком.

— Училище было закрыто, а теперь опять новый набор. Есть дают там, обед хоть и паршивый, но все-таки. Хлеба полагается порядочно, — нахваливал Ваня. — Иные ребята деньги зарабатывают, — сверхурочные заказы на оборону. Я, например, в столярном цехе патронные ящики делаю, вчера выработал семнадцать рублей. А кроме того, нас, кажется, эвакуировать хотят, все училище. Ремесленники рады.

— Эвакуировать? — живо переспросил Павлик, и глаза его заблестели. — Куда же?

— Да еще не выяснено. То ли на Урал, то ли на Волгу.

— На Урал? На Волгу? И туда и туда хорошо.

Павлик очень любил путешествия, он бывал с отцом в Москве, ездил по Волге и Каме, прочел немало книг, где описывались разные путешествия. Он сказал с притворным раздумьем:

— Пожалуй, я не прочь в ремесленное поступить, вот не знаю, как родители. Папа на инженера меня хотел. А мне самому, по правде-то сказать, хотелось бы военным быть.

— Ха, военным… — присвистнул Ваня. — До военного у тебя еще нос не дорос. Какие мы с тобой военные?.. Мальчишки.

— А что ж, — обиделся Павлик. — Разведчиком разве я не мог бы быть? Мало ли мальчиков в разведчиках и в партизанах? Разве ты не читаешь газеты? Мальчики наших с тобой лет на фронте — сделай одолжение.

Ваня Ездаков посмотрел на товарища с некоторым пренебрежением и вразумительно, как взрослый, проговорил:

— У нас, рабочих, за верстаками да в цехах — тот же фронт. Не будь военных заводов, чего фронту делать? И мы с тобой, Пашка, на трудовом-то фронте пожалуй, полезнее, чем на войне… Мно-о-го полезнее, — добавил он убежденно. — Да и отец то же самое скажет тебе.

Павлик ответил:

— Ты, Ванька, прав. Ишь ты, черт, рассудительный какой. А после войны можно и на инженера двинуть. Ну, да об этом еще рано толковать. Может, и ты инженером будешь.

— А что ж инженеры, — с горячностью возразил Ваня Ездаков и, чтоб форснуть пред Павликом, закурил папиросу. — Кончишь ремесленное, с годик поработаешь на заводе — да, глядишь, и мастером заделаешься. Тысячу, а то и две будешь в месяц выколачивать. Да другому инженеру и во сне не приснится этакий заработок…

В тот же вечер Павлик имел разговор с родителями. Мать отнеслась к затее сына неодобрительно. Отец подумал и сказал:

— Ну, этот вопрос так, с бацу, решить трудно. А в общем, что ж… Ремесло за плечами — вещь чудесная, в особенности по нашим тяжелым временам, когда общеобразовательные школы почти бездействуют. Вот ужо я побываю в ремесленном, да посмотрю, как и что.

Поздно вечером Ваня Ездаков принес Павлику в подарок красивую шкатулку под красное дерево, на верхней крышке резной незатейливый орнамент.

— Неужели сам делал? — спросил Ваню отец Павлика.

— Безусловно, — с гордостью ответил тот. — Ведь я второй год работаю. Думаю быть хорошим краснодеревцем. Говорят, большая недостача в них.

Шкатулка переходила из рук в руки, все любовались тонкой работой мальчика. В глазах Павлика и в складке губ появилось выражение хорошей зависти и ему захотелось быть настоящим мастером, чтоб тоже выпускать нужные и приятные людям вещи.