в чем моя вина?
Перед ее достоинством и нравственной чистотой Яшка оказывается бессильным. И вот тут у меня как читателя появляется претензия к автору, не вполне использовавшему возможности ситуации в раскрытии характера Яшки, убежавшего от Даши, избившего своих пьяных дружков, и прочее. Эти возможности были заложены в перепалке между Яшкой и Гурьяном по поводу медалей последнего.
— А может,
я не только драпал!
Не только вшей на нарах бил!
Я, может,
русское-то поле
поболе, дядя, кровью полил.
И не медали — ордена
должна мне выписать страна…
После такого заявления Яшки и надо бы поэту, как говорил Достоевский, поднять указующий перст и сказать о Яшке что-то более определенное. Остается все тот же вопрос: кто Яшка? Герой, невинно пострадавший за матку-правду, или трус, получивший в свое время по заслугам? Судьба Яшки для нас не менее интересна, чем Гурьяна с его поздним счастьем.
Драматическая поэма Ильдара Юзеева посвящена героической личности — татарскому поэту Мусе Джалилю, погибшему в Моабитской тюрьме, написавшему перед казнью прекрасные стихи о жизни и борьбе. О нем уже много написано, но то, что сделал Юзеев, по-своему талантливо и оригинально. Своей поэме-легенде он предпослал чисто информационные строчки: «В ночь перед смертной казнью Муса Джалиль читал «Фауста» Гёте». В этой информации — обязательство поэта решать свою поэму в большом историческом и философском плане. И скажу заранее, свое обязательство молодой поэт выполнил.
Та же коротенькая информация о «Фаусте» дала поэту возможность по призыву диктатора вывести на сцену Мефистофеля. Казалось бы, книжный герой мог увести поэта и его героя из плана реального в философские абстракции, но этого не случилось. Наоборот, реальность картин с появлением Мефистофеля приобрела особенную остроту, историческую отчетливость. Поэт поступил оправданно дерзко.
Итак, древний и многоопытный специалист по душам приступает к душе Джалиля со знанием дела. Однако он не прямой союзник диктатора — к диктатору Мефистофель, как существо вечной категории, относится иронически. Скорее в нем говорит профессионал-соблазнитель, которому важно испытать все свои соблазны и победить несгибаемость борца, верящего в идеалы человечестве! и человечности. В арсенале мефистофельских приемов соблазна жизнью не только старые, уже известные по «Фаусту», не только Девушка Зари, напоминающая Маргариту, но и много новых, уже из двадцатого века: тут и опустошенная земля с царством Железной куклы, тут и атомный гриб над Хиросимой. У меня нет возможности останавливаться на всех приемах нечистой силы, но один прием мне кажется самым главным, самым впечатляющим. Мефистофель показывает Джалилю, ожидающему казни, а время все сокращается, не что-нибудь, а его, подростка Мусу, когда с песней и клятвой борьбы тот выходит из родной деревни и шаг за шагом приближается к Моабитской тюрьме. Юный Муса уже видит истерзанного Джалиля и знает, что его ждет. Обреченному на смерть Джалилю еще не поздно предупредить юного Мусу, чтобы тот не шел к нему, но вместо этого он призывает:
Будь верен нелегкой дороге певца —
Вперед, мой товарищ, мой юный Муса!
Мефистофель
(про себя).
Ага… Малыш собрался уходить…
(Юному Мусе.)
Идем, мой мальчик, здесь нам делать нечего —
В блаженстве, сытно, тихо, обеспеченно
Еще сто лет сумеешь ты прожить!
Но юный и плененный Муса бросаются друг к другу и снова становятся одним лицом — Мусой Джалилем. Юность не подвела, она заново проделала тот же героический путь. Пораненный Мефистофель подводит итог:
Мне нечего сказать.
Иссякли чудеса.
И стража у дверей.
Я проиграл, Муса…
На мой взгляд, татарская литература может радоваться тому, что в её активе появилась драматическая поэма Ильдара Юзеева. Она достойна того, чтобы о ней знали не только татарские, но и русские читатели. Несмотря на мои тревоги, высказанные вначале, я с надеждой смотрю на будущее нашей поэзии. В этом меня убеждают и Валентин Устинов и Ильдар Юзеев.
ЗАМЕТКИ О ВОСПИТАНИИ
Эстетическое воспитание — лишь часть общего гражданского воспитания, но столь же органически необходимое… Это не роскошь, не привилегия только тех, кто прочит себя в поэты, художники или артисты. Без идеалов красоты не может быть по-настоящему активного гражданина и бойца. Все другие стимулы активности, даже если они не суетны, не корыстны, все же преходящи, тогда как в жажде красоты и совершенства — программа длительная, не для одной человеческой жизни, а для многих поколений. Значит, чувство красоты закладывает в человеке и чувство преемственности — качество особенно ценное в наше время, когда движение вперед сопровождается еще слишком неоправданными потратами ума и творческой энергии.