Том 2

сострадания. Однако она ничего не ответила, и тут появ¬ ление тюремщика вернуло мысли обеих девушек к цели их прихода. Тюремщик не выказал ни малейшего удивления, когда мисс Темпл и мисс Грант попросили у него разрешения повидать Бампо, — ему было известно, что Натти спас их обеих, и он счел вполне естественным проявление со сто¬ роны девушек интереса и сочувствия к судьбе старого охотника. Впрочем, при той простоте нравов, которая гос¬ подствовала в этих краях, такое посещение никому не по¬ казалось бы странным, а если бы у тюремного стража и могли осзникнуть какие-либо возражения, достаточно бы¬ ло записки судьи Темпла, чтобы немедленно их устранить. Он, не колеблясь, повел молодых девушек в помещение, где содержались узники. Едва он сунул ключ в замочную скважину, как послышался хриплый голос Бенджамена: — Эй, кто это там еще? — Гости, которых вам будет приятно увидеть, — отве¬ тил тюремщик. — Что вы тут натворили с замком, почему он не открывается? — Не спеши, не спеши, приятель, — снова услышали они голос стюарда. — Я его застопорил, вбил гвоздь рядом, чтобы мистер Дулитл не смог притащиться сюда и снова втянуть меня в драку. Ох, боюсь, скоро для меня начнется великий пост: выудят у меня все мои денежки за то, что я проучил эту сухопутную крысу. Ну, ставьте паруса и малость обождите. Сейчас я вышибу гвоздь. Послышались удары молотка, подтверждающие, что стюард не шутит, и вскоре замок подался и дверь откры¬ лась. Бенджамен, предвидя, что в недалеком будущем ему все равно придется расстаться со своими испанскими дуб¬ лонами, в течение дня неоднократно посылал в кабачок «Храбрый драгун» за полюбившимся ему ромом и пребы¬ вал теперь в том состоянии, которое по морской термино¬ логии образно именуется «море по колено». Не так-то бы¬ ло легко при помощи спиртного вывести из равновесия этого морского волка: по его собственному выражению, он был «достаточно хорошо оснащен, чтобы идти под пару¬ сами в любую погоду», но сейчас его, что называется, «ка¬ чало». Увидев, какого рода посетители вошли в камеру, он удалился в угол, где стояла его койка, и, не обращая 52 Фенимор Купер. Том II- §17

внимания на присутствие своей юной госпожи, преспокой¬ но уселся на кровать и привалился спиной к стене. — Если вы будете портить мне замки, мистер Пом¬ па, — заявил тюремщик, — я, как вы изволили выразить¬ ся, «застопорю» вам ноги и привяжу вас к койке. — А зачем это вам надо? — проворчал Бенджамен. — Я нынче и так выдержал шквал — целый час на двух якорях торчал, — с меня хватит. И что плохого в том, что я поступаю точно так, как вы? Не вешайте замков сна¬ ружи — и не найдете запоров изнутри, вот вам мое слово. — В девять часов мы здесь все запираем на ночь, — предупредил тюремщик девушек, — а сейчас сорок две минуты девятого. Он поставил на грубый сосновый стол небольшую свеч¬ ку и вышел. — Кожаный Чулок, мой добрый друг!.. — проговорила Элизабет, едва тюремщик повернул в скважине ключ, за¬ пирая дверь снаружи. — Я пришла отблагодарить вас. Ес¬ ли бы вы дали тогда согласие на обыск, все обошлось бы хорошо. Вы, правда, нарушили закон об охоте на оленей, но это сущий пустяк... — Дать согласие на обыск? — перебил ее Натти; он все время сидел в углу согнувшись, низко, до кол’ен, опустив голову, и1 сейчас он поднял ее, но с места не встал. — Не¬ ужели ты думаешь, что я мог бы пустить к себе в хижину этого негодяя? Да я тогда не открыл бы дверь даже при виде твоего милого личика! А теперь, если желают, пусть ищут среди углей и золы, им не найти ничего, кроме того, что находят в ямах с древесной золой для поташа. Старик снова понурил голову и, казалось, целиком по¬ грузился в горестные размышления. — Хижину нетрудно отстроить вновь, она будет еще лучше прежней, — сказала Элизабет. — Я беру это на себя, я позабочусь обо всем, как только окончится срок вашего пребывания здесь. — Разве можно вернуть к жизни мертвых? — печально проговорил Натти. — Разве можно прийти туда, где похо¬ ронены отцы, матери и дети, собрать их прах и сотворить из них заново мужчин и женщин? Тебе неведомо, что зна¬ чит для человека больше сорока лет спать под одной и той же крышей, почти всю жизнь видеть вокруг себя одни и те же предметы. Ты еще молода, но ты одно из лучших божьих творений. Ради тебя я надеялся, что все это обой- 818