Читаем Том 1. Полет в небеса полностью

Обратим внимание на профессию персонажа — столяр еще не раз появится в текстах Хармса и будет воплощать в том числе эротический мотив.

ки́ку с ко́кой — см. также 6 и 94.

иван иваныч взял платок и далее — гоголевская реминисценция, но уже из «Ивана Федоровича Шпоньки и его тетушки», отмечена А. С. Немзером при обсуждении названного выше доклада: речь о видениях то и дело выскакивающих жен в вынимаемых Иваном Федоровичем платках.

у усики́рку поглупел — в финском поселке Усикирка (Уусикиркко) на Карельском перешейке находилась дача художника М. Матюшина (1861–1934), идеями которого интересовался Хармс (см.: Jaccard. 1991; Jaccard. 1998).

2. Wiener Slawistischer Almanach. Автограф — ИРЛИ.

бабушка — один из постоянных персонажей текстов Хармса 1920-х гг., возможно своеобразно трансформируемый им из другого устойчивого мотива своих стихотворных и прозаических произведений — старухи.

Esther — Эстер Александровна Русакова (1909–1943), первая жена Хармса.

скольжу трамваем // Владимирскую поперёк — в соотнесении с нижеследующим: лишь горсточка // лишь только три (характерный жест крестящегося православного христианина) и далее: и кажется // она Владимирская можно интерпретировать как описание посещения храма Божией Матери Владимирской на Владимирском пр., дом 20.

резиновая старуха — один из важнейших у Хармса мотив старух (и стариков) имеет в его текстах устойчивые отрицательные коннотации и связан прежде всего с оппозицией время/вечность: наличие в жизни старух (равно как и детей) воочию свидетельствует о ее временно́й ограниченности (отрицательная характеристика), в отличие от положительной бесконечности, где отсутствует понятие времени (и, следовательно, возраста).

ВСЁ — этим словом завершаются многие тексты Хармса, об их завершенности и сигнализирующим. Учитывая интерес Хармса к истории, культуре и мифологии Древнего Египта, стоит отметить, что в некоторых древнеегипетских текстах (и в древнегреческой драматургии) конец обозначался сокращенным написанием слова-указания: «кончать».

3. Wiener Slawistischer Almanach. Автограф — ИРЛИ.

В автографе авторское примечание: «Поэма I Михаил читается скандовочно — и — нараспев. Второй Михаил выкрикивается. Третий Михаил сильно распадается на слоги, но напева меньше, чем в первом». Таким образом, очевидно, что настоящий текст (как и другие с расставленными ударениями) был рассчитан на произнесение вслух, скандирование, возможно, в подражание античной традиции «скандовочного» произнесения евангельских текстов, своеобразного «действа». В записной книжке Хармса 1925 г. содержится текст о еще одном «Михаиле»: «IV Михаил: Четвертый Михаил — глупый. Вошел в комнату пошаркивая ногами и раскачиваясь: „выплывают расписные“ говорит — слушает боком и таращит мускулы вокруг глаз. В молчаливые моменты долго думает и затем обращается к кому-нибудь с официальным вопросом — ему не нужным. Разговаривает с человеком, у которого умирает мать, под щёлк пишущей машинки». Михаил встречается еще в нескольких текстах Хармса. Возможно, это связано с тем, что так звали первого мужа Э. Русаковой, к которому Хармс ее ревновал (см. текст 49).

О влиянии А. Белого см.: Кобринский. 1999. Ч. I. С. 81–82.

4. Wiener Slawistischer Almanach. Автограф — ИРЛИ.

5. Wiener Slawistischer Almanach. Автографы: РНБ (неполный текст); ИРЛИ.

В архиве ФСБ в следственном деле Хармса и др. (см. Приложение I к т. 3) сохранился список с вар. (опубл.: De visu. 1992. № 0). Посвящение адресовано семейству Русаковых (см. примеч. к 2), проживавших по адресу: ул. Желябова (до 1918 г. — Конюшенная; ныне восстановлено прежнее наименование), д. 19, кв. 4; таким образом в заглавии и тексте каламбурно обыгрывается название улицы. Здесь и в дальнейшем Хармс часто воспроизводит старые названия городских топонимов и самого города Петербурга (интерпретацию этого свойства поэтики Хармса см.: Сажин. 1996).

В показаниях А. Введенского на допросе 20 декабря 1931 г., говоря о своем произведении «Птицы», он дал одновременно и интерпретацию наст. текста Хармса: «…о ведущей идее этого стихотворения следует сказать прямо: эта ведущая идея заключена в оплакивании прошлого строя, и в таком выражении она и понималась окружающими. То же самое следует сказать о произведениях Хармса „Землю, говорят, изобрели конюхи“ и о других его произведениях» (см. Приложение I к т. 3).

6. Wiener Slawistischer Almanach. Автограф — ИРЛИ.

Ки́ка и Ко́ка — см. примеч. к 1.

ВСЁ — см. примеч. к 2.

7. Wiener Slawistischer Almanach. Автограф — ИРЛИ.

8. Wiener Slawistischer Almanach. Автограф — ИРЛИ.

К ст. 10 авторское примеч.: «кочать укоризненно головой».

Перейти на страницу:

Все книги серии Хармс, Даниил. Собрание сочинений в 3 томах

Том 1. Полет в небеса
Том 1. Полет в небеса

Кто он, загадочный Даниил Хармс, — наивный гений, мастер эпатажа или лукавый мистификатор, тщательно скрывавший свою, как писал Маршак, «классическую основу»? Хармса, как одного из самых неординарных и парадоксальных писателей XX столетия, читают и изучают в России и за рубежом, однако и по сей день его работы остаются в числе самых удивительных загадок русской литературы. Бесспорным остается необыкновенный талант автора, а также его удивительная непохожесть — ничего подобного ни в России, ни за рубежом не было, нет и вряд ли когда-нибудь будет…В первый том настоящего Собрания сочинений Даниила Хармса включены стихотворения, переводы и драматические произведения.Составление, вступительная статья и примечания Валерия СажинаТексты публикуются в соответствии с авторской орфографией и пунктуацией.Ранее настоящий том выходил под названием «Авиация превращений».

Даниил Иванович Хармс

Классическая проза ХX века
Том 3. Из дома вышел человек
Том 3. Из дома вышел человек

Кто он, загадочный Даниил Хармс, — наивный гений, мастер эпатажа или лукавый мистификатор, тщательно скрывавший свою, как писан Маршак, «классическую основу»? Хармса, как одного из самых неординарных и парадоксальных писателей XX столетия, читают и изучают в России и за рубежом, однако и по сей день его работы остаются в числе самых удивительных загадок русской литературы. Бесспорным остается необыкновенный талант автора, а также его удивительная непохожесть — ничего подобного ни в России, ни за рубежом не было, нет и вряд ли когда-нибудь будет…В третий том Собрания сочинений включены детские стихи, проза и драматические произведения Даниила Хармса. Составление, вступительная статья и примечания Валерия Сажина.Ранее настоящий том выходил под названием «Тигр на улице».

Даниил Иванович Хармс

Драматургия

Похожие книги

Ада, или Отрада
Ада, или Отрада

«Ада, или Отрада» (1969) – вершинное достижение Владимира Набокова (1899–1977), самый большой и значительный из его романов, в котором отразился полувековой литературный и научный опыт двуязычного писателя. Написанный в форме семейной хроники, охватывающей полтора столетия и длинный ряд персонажей, он представляет собой, возможно, самую необычную историю любви из когда‑либо изложенных на каком‑либо языке. «Трагические разлуки, безрассудные свидания и упоительный финал на десятой декаде» космополитического существования двух главных героев, Вана и Ады, протекают на фоне эпохальных событий, происходящих на далекой Антитерре, постепенно обретающей земные черты, преломленные магическим кристаллом писателя.Роман публикуется в новом переводе, подготовленном Андреем Бабиковым, с комментариями переводчика.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Ада, или Радости страсти
Ада, или Радости страсти

Создававшийся в течение десяти лет и изданный в США в 1969 году роман Владимира Набокова «Ада, или Радости страсти» по выходе в свет снискал скандальную славу «эротического бестселлера» и удостоился полярных отзывов со стороны тогдашних литературных критиков; репутация одной из самых неоднозначных набоковских книг сопутствует ему и по сей день. Играя с повествовательными канонами сразу нескольких жанров (от семейной хроники толстовского типа до научно-фантастического романа), Набоков создал едва ли не самое сложное из своих произведений, ставшее квинтэссенцией его прежних тем и творческих приемов и рассчитанное на весьма искушенного в литературе, даже элитарного читателя. История ослепительной, всепоглощающей, запретной страсти, вспыхнувшей между главными героями, Адой и Ваном, в отрочестве и пронесенной через десятилетия тайных встреч, вынужденных разлук, измен и воссоединений, превращается под пером Набокова в многоплановое исследование возможностей сознания, свойств памяти и природы Времени.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века