Толпа

Он отдернул руку, словно ему дали пощечину, и не вернулся, чтобы пожелать ей доброй ночи. Как это мелочно с его стороны.

Проблема в том, что он до сих пор не понимает, насколько этот суд важен. У них есть шанс — всего один шанс — сделать все правильно, и Элизабет взяла это бремя на себя. Джек не возьмет на себя ответственность и не станет представлять интересы семьи в суде. Это подвергло бы его огромному давлению. Зато он с неожиданной для нее легкостью и энтузиазмом взял на себя домашние обязанности. Джек напевает, когда гладит школьную форму, и начал читать школьные учебники, чтобы помогать детям с домашними заданиями. Однажды днем Элизабет выглянула из комнаты Клемми и услышала, как они все вместе смеются над отвратительной пастой болоньезе, которую он приготовил на ужин. Она не могла вспомнить, когда они в последний раз вот так смеялись, все вместе.

Внезапно сверху раздается глухой удар, а затем вопль: потасовка переросла в драку. Элизабет со стоном захлопывает ноутбук и ковыляет к лестнице, чтобы крикнуть: она тут пытается работать! — но едва не сталкивается с Джеком, который взбегает по ступеням. Он не замечает Элизабет, и ей остается просто наблюдать, как он открывает дверь в комнату мальчиков и спокойно спрашивает: «Так, что случилось?»

Вернувшись за компьютер, Элизабет слышит, как мальчики что-то бубнят, а через несколько минут вместе с Джеком спускаются вниз, топая и оживленно разговаривая, — Элизабет понятия не имеет, о чем. Она смотрит на экран ноутбука и надеется снова испытать это волнующее и одновременно пугающее чувство, которое возникает у нее в груди, когда она полностью поглощена разбирательством. Чувство, похожее на первую влюбленность. Все, кто сочувствует им, утверждают, что суд закончится всего через несколько месяцев. Элизабет знает — они просто говорят то, что положено, пытаются поддержать ее. Мысль о возвращении к обычной жизни, в которой не будет судебного разбирательства, вызывает у нее головокружение. Она не может представить себе жизнь после. По правде говоря, и не желает. Элизабет смотрит на стопку юридических книг, которые она взяла в библиотеке, на блокнот, полный идей и вопросов… Еще столько предстоит сделать, успокаивает она себя и с воодушевлением продолжает вглядываться в длинные непонятные слова на экране.

Проснувшись посреди ночи, Элизабет смотрит на светящиеся звездочки у Клемми на потолке. Внезапно тишину прорезает вой сигнализации на другой стороне улицы. Элизабет не нужно выглядывать в окно, чтобы понять — он доносится из дома Брай и Эша. Сирена стонет и завывает, словно от боли. Такое уже случалось пару лет назад, когда Брай и Эш были в отъезде и какие-то малолетки пытались залезть к ним на веранду. Навороченная сигнализация автоматически вызывала полицию, но у Элизабет был ключ и код от сигнализации. Она была возле дома меньше чем через минуту, но хулиганы уже сбежали в лес. Полиция приехала через десять минут. За это время Элизабет отключила сирену, заварила чай и успокоила соседей, что волноваться не о чем.

Она встает, набрасывает халат поверх пижамы, сует ноги в старые кроссовки, хватает телефон и ключи от дома Брай и Эша. Останавливается она, только оказавшись снаружи, когда морозный ноябрьский воздух обжигает легкие. Это больше не ее обязанность. Брай и благополучие ее семьи — больше не забота Элизабет. Ей должно быть все равно. Надо вернуться домой, пусть разбирается полиция. Но тут она замечает, что в спальне Джейн загорелся свет. Если Элизабет не поспешит, сигнализация разбудит всю улицу. К тому же она все равно вышла и мерзнет в темноте. Так почему бы не сходить и не вырубить эту штуку — ради всех остальных? За бездействие ей спасибо не скажут. Джеральд говорил на прошлой неделе, что слышал от Роу, будто бы Брай и Эш сняли дом в нескольких милях от Фарли. Можно запросто вырубить этот отвратительный вой и вернуться домой, раньше чем кто-то из них приедет.

Сирена продолжает надрываться в ночи. Элизабет решается и уже подходит к входной двери дома Эша и Брай, когда вдруг слышит под ногами хруст и чувствует, как что-то острое впивается ей в палец. Она слишком удивлена, чтобы позвать на помощь, — она смотрит вниз и видит, что стоит посреди битого стекла. Мигающий свет окрашивает осколки красным. Один из них прорезал кроссовок и воткнулся в ее большой палец.

— Элизабет, осторожно! — кричит женский голос, едва перекрывая вой сирены.

Растерянная Элизабет оборачивается и видит в нескольких шагах позади себя Розалин, грузную из-за толстого зимнего пальто. Ее кожа кажется красной от аварийного освещения. На ней тяжелые ботинки, в которых она обычно работает. Она подходит к Элизабет по хрустящим осколкам. Ступня Элизабет начинает пульсировать в такт с сиреной. Розалин дотягивается до руки Элизабет, наклоняется так близко, что губы щекочут ухо, и говорит:

— Держитесь за меня.