Толпа

«Мы знаем, что аутизм, — говорю я сама себе, — это естественным образом возникающая форма нейроразнообразия. Анализ исследований с участием более миллиона детей показал, что связи между вакцинацией и развитием аутизма нет. Собственно говоря, было проведено так много исследований, доказавших отсутствие какой-либо связи между КПК и аутизмом, что единственная вещь, которую мы, ученые, можем говорить с уверенностью, это то, что КПК не вызывает аутизм».

Да, хорошо.

Голос Бена у меня в голове спрашивает: «Что ты скажешь, когда тебя спросят о рисках, связанных с вакцинами?»

Я беззвучно отвечаю: «Доказано, что вакцины безопаснее, чем болезни, от которых они защищают. Например, один ребенок из пяти тысяч заболевает энцефалитом в результате осложнения при кори, тогда как менее одного из миллиона детей заболевает энцефалитом в результате осложнения после КПК».

Дверь в зал суда открывается, медленно входит чета Коли. В отличие от своей бывшей подруги, Брайони не поднимает глаз: она слишком боится смотреть вокруг. Несчастная женщина. По правде говоря, я сочувствую ей не меньше, чем Элизабет.

«Сдерживай эмоции, — слышу я голос Бена у себя в голове. — Ты здесь ради фактов, и ни для чего другого».

Я делаю еще один глубокий вдох и перечитываю ту часть заметок, где говорится, почему люди продолжают вакцинироваться от болезней, которые давно стали редкостью.

«Инфекционные заболевания всегда рядом, всего в нескольких часах пути самолетом. Люди, которые ездят в страны, где все еще распространены полиомиелит и дифтерия, могут вернуть их в Великобританию. К примеру, в 2015 году в Европе два непривитых ребенка умерли от дифтерии. Как только болезнь исчезнет во всем мире, вакцинация будет не нужна».

Пристав открывает особую дверь, и в зал входит судья в мантии.

Боже мой. Началось.

«Все встанет на свои места, как только ты поднимешься на трибуну», — успокаивал меня утром Бен.

Я с трудом сглатываю, складываю заметки и молюсь, чтобы он был прав.

18 ноября 2019 года

Идет дождь. Мальчики возятся в своей комнате в мансарде, прямо над головой Элизабет. Она сидит в кроватке Клемми с ноутбуком и пытается разобраться в снимках мозга дочери и в отчете, присланных неврологом. Комната Клемми теперь стала комнатой Элизабет. Бо́льшую часть времени она работает над делом в этой розовой комнатке, даже когда детей нет дома, и спит здесь же, потому что Клемми каждую ночь просыпается. Но теперь, просыпаясь, она зовет Джека, не Элизабет. Так что, ничего не сказав Джеку, Элизабет просто перебралась сюда через холл.

В первый вечер после ее переезда Джек заглянул к ней. Элизабет, как обычно, сидела на крошечной кровати, прижавшись спиной к стене. Ее лицо было бесцветным от светящегося экрана ноутбука. Джек сел на пол возле нее, взял за руку и сказал:

— Это просто потому, что днем я провожу с ней больше времени, Элизабет. Это единственная причина, почему она зовет меня.

Элизабет сжала его руку, заставила себя беззаботно усмехнуться и ответила:

— Джек, ты думаешь, меня это беспокоит? Сейчас, когда я пишу свою вступительную речь?