Толпа

Брай знает, что она хочет сказать: Брай не должны видеть улыбающейся солнцу или радостно приветствующей соседей, как будто она диснеевская принцесса.

— Ладно? — добавляет напоследок Джейн, а затем берет рукой еще одну розу и заносит секатор.

Брай кивает. Она пытается побороть подступившую к горлу тошноту, но никак не может справиться с ней. Она поворачивается и медленно бредет прочь по тротуару.

Брай натягивает на голову капюшон легкой серой куртки, слезы падают как маленькие бомбочки. Она идет, опустив голову, чтобы ни с кем не встретиться глазами и не быть узнанной. Брай не знает точно, куда идет, но понимает, что на йогу сейчас идти не стоит.

Сперва все кажется прежним. Женщина из магазина здорового питания машет ей из-за прилавка; от открытого бассейна доносятся счастливые детские крики; уличный музыкант все так же сидит по-турецки на мосту, перед ним валяется потертая шапка, он напевает песню, но его никто не замечает. «Как дела?» — обращается он к ней.

Брай переходит на другую сторону, туда, где кафе. Она избегает смотреть в их большие окна, в запотевшие от разговоров стекла. Она дойдет до парка, а оттуда — домой, через кладбище и лес. Да, этого будет достаточно, дальше и не нужно. Брай ускоряет шаг, проходя мимо пожилой пары в медицинских масках. У входа в парк собралась группа людей. Брай останавливается и наблюдает; она не войдет, не сможет войти, если это детский праздник или что-то подобное. Здесь нет Эша, чтобы заставить ее. Но люди стоят не толпой, а в очереди возле большого викторианского дома, где находится приемная врача. Очередь выстроилась к двум строениям, похожим на большие переносные туалеты. При этом большинство людей в голубых масках, многие держат на руках или за руку выворачивающихся, извивающихся, изнывающих от скуки детей. Брай подходит ближе. Женщина и мужчина задают людям в очереди вопросы и заносят ответы в свои планшеты. Женщина в светоотражающем жилете спрашивает Брай:

— Ты на вакцинацию, дорогая?

— Так вот что здесь происходит…

— Я всем говорю, что это как распродажа одного дня, только не одежды, а прививок. Ты готова стоять в очереди?

— А зачем это все?

Женщина указывает на толпу, как будто все и так ясно:

— У нас тут одни из самых низких показателей вакцинации в стране, дорогая. Корь нагнала на всех страху. И правильно, как по мне! И сейчас все засуетились, хотят привиться. Врачи на пределе, они лечат уже заболевших, поэтому Службе здравоохранения Англии пришла в голову эта идея. Разумно, правда? Так ты согласна подождать?

Брай качает головой и говорит: «Нет, спасибо», — но женщина уже перешла к паре с коляской, стоящей позади Брай.

Брай идет дальше, не глядя по сторонам, переходит дорогу у входа в парк. Недалеко от ворот стоит раскладной столик с яркими листовками, за ним сидят две женщины. Брай смотрит в землю, но вдруг слышит чей-то голос:

— Брай? Брраай!

Она попалась. Одна из женщин за столиком машет ей.

— Милая, ты не говорила мне, что пойдешь сегодня на прогулку.

Ошарашенная Брай замирает.

— Мам?

Сара поднимается и заключает Брай в объятия.

— Это Мари.

Сара указывает на вторую женщину. Та улыбается Брай, и она неловко улыбается в ответ.

— Так ты и есть Брайони, — говорит Мари, все еще улыбаясь. — Твоя мама все рассказала мне про тебя и про маленькую Альбу — она такая чудесная девочка. Очень рада, что вам обеим уже лучше.

— Здравствуйте.

Брай достаточно близко, чтобы разглядеть текст на листовках, разложенных на столе. Одна гласит: «ПРАВДА о ртути», другая — «Почему естественный иммунитет лучше вакцины».

— Что ты делаешь, мам?

— Ну, Мари искала помощников, у меня было свободное время, и вот я здесь.

Брай, нахмурившись, смотрит на маму, которая прекрасно знает, что Брай спрашивает не об этом.

— Мы просто предлагаем альтернативу всем этим беднягам, запуганным СМИ и так называемой Национальной службой здравоохранения.

Сара язвительно подчеркивает «здраво». Мари смотрит на них с одобрением, а Брай не знает, что ответить, поэтому просто стоит между столиком и входом в парк. Дрожь пробегает по телу при мысли обо всех людях в очереди прямо через дорогу. Она чувствует их изнеможение — и свое тоже, — ощущает, как все они разбиты и подавлены из-за необходимости постоянно принимать решения, из-за беспощадной ответственности, которая состоит в том, чтобы просто быть живыми. Ей хочется заорать в их защиту: «Мы ведь совсем ничего не знаем, разве не так? Никто из нас вообще не знает, что делать». Но вместо этого она стоит там как столб, а Мари продолжает говорить:

— Да, утро выдалось насыщенным. Твоя мама просто подарок судьбы! Она так благородно поделилась с нами историей вашей семьи. Тут приходила одна женщина с тремя детьми — три прекрасных здоровых ребенка! Она уж было собиралась встать в ту очередь, — Мари указывает на ожидающих прививки. — Эта женщина чувствовала себя так, будто находится между двух огней, но поговорила пару минут с твоей мамой и снова обрела спокойствие. Это было прекрасно.

Сара усаживается рядом с новой подругой и пожимает плечами: