Толпа

Она разошлась, но я не возражаю. Я хочу ее выслушать. Мне нужно ее выслушать. Жаль, со мной нет Гарета.

Мне кажется, что эта женщина словно настраивает мою жизнь, и вместо белого шума печали и неразберихи я слышу четкий сигнал. А ведь и правда: разве перепады настроения у Фредди не усугубляются каждый раз, доходя до проявлений жестокости, после ежегодной школьной прививки от гриппа? И разве мы не купили Бетани первый розовый ингалятор буквально через месяц или чуть позже после ее второй КПК? Почему я раньше не видела связи? У меня кружится голова, но я чувствую себя бодрой, проснувшейся. Я беру у женщины листовку, которую она протягивает мне: «Свобода от вакцин». Я не отстраняюсь, когда она целует меня в щеку и спрашивает:

— Так значит, увидимся на собрании, милочка?

19 июля 2019 года

Брай крепко спит у себя в постели, когда на весь дом раздается плач. До рождения дочери ее не могли разбудить ни сирены скорых, ни лай лисиц, ни храп Эша, но она всегда слышит, когда плачет Альба.

Она садится в кровати, у нее кружится голова. На ватных ногах она идет в комнату Альбы. В свете ночника Брай видит, что Альба выбралась из-под одеяла. От нее так и пышет жаром, ее головка вся мокрая от пота. Ее лихорадит, она что-то бормочет, не открывая глаз. Брай пытается понять, что нужно делать, но голова вялая, совсем не работает. Нужно померить температуру. Да, вот что нужно сделать, но она не помнит, где чертов градусник, — он должен быть во взрослой ванной, но разве Альба не играла им на днях в детской? Может быть, дать ей воды? Возле кровати нет кружки. Да, надо пойти и взять из… Альба снова что-то бормочет, Брай поворачивается, чтобы выйти из спальни, но движется словно в замедленной съемке.

Она едва не вскрикивает, когда натыкается на Эша, стоящего в одних трусах на пороге комнаты Альбы. Эш кладет руки ей на плечи.

— Эй, Брай! Брай, это я, — говорит он. — Что случилось?

— Воды, надо принести ей воды.

Вчера Брай выпила всего бокал просекко, но сейчас у нее в голове все перепуталось и звенит, будто с похмелья. Все кажется таким важным и вместе с тем невыполнимым.

— Эш, пропусти, пожалуйста, мне нужно принести воды.

— Ладно, ладно.

Эш отступает, и ноги Брай, кажется, сами выносят ее в ванную. Яркий свет — как будто в глаза плеснули кислотой. Она находит стакан и набирает его до половины, а затем, держась за стены, возвращается в спальню Альбы. Эш сидит у нее на кроватке и убирает со лба дочери волосы, в руке у него электронный градусник. Брай с усилием продвигается вперед и протягивает стакан Эшу, он ставит его на пол и осторожно засовывает градусник Альбе в ухо. Градусник пищит, и Эш наклоняется к свету, чтобы разглядеть цифры. Глаза у него округляются. Он качает головой и говорит:

— Тридцать девять.

Брай хватается за голову. Это много. Она понимает, что должна что-то сделать, чтобы помочь Альбе, только вот что? Эш смотрит на Брай, но она предпочла бы, чтобы он сосредоточился на Альбе. У нее снова кружится голова, и она хватается за стену. Эш вскакивает и едва ли не несет ее назад в спальню.

— Эш, нет!.. Альба… Мы нужны Альбе, нельзя уходить…

— Брай, ты вся горишь. Тебе нужно лечь в постель. Я займусь Альбой.

Он укладывает ее на кровать, и она тут же чувствует, как ее тело растекается, глаза жжет от облегчения, и она закрывает их.

— Ты останешься с ней? Обещай, что останешься с ней. Не оставляй ее одну.

— Обещаю, Брай. Я буду с ней. Тебе нужно поспать.

Прежде, чем заснуть, ей кажется, что он отчетливо говорит:

— Я люблю тебя.