Толпа

Рядом поддерживают вежливую беседу еще несколько родителей, стоя прямо, как фонарные столбы. «Ага, а вот и она», — в красном хлопчатобумажном платье, возле стола с закусками, Брай слушает Роу, которая наверняка, как обычно, несет какую-нибудь чушь. Наблюдая за женой, Эш делает еще глоток. Да, он все еще в нее влюблен — в этом он точно уверен. Ему кажется сексуальной ее легкая растерянность, словно Брай только что изящно свалилась с дерева. Она откинулась на спинку стула, на щеках проступают ямочки, когда она улыбается той благостной ерунде, которую мелет Роу. Родители оборачиваются на детей, когда слышат визг: фокусник достает из-под черной мантии бумажного волка.

«У-У-У!» — завывает он по-волчьи, голос хриплый, как будто сейчас выплюнет легкие.

Альба сидит в первом ряду скрестив ноги, задрав голову и разинув рот, но тут резко вскакивает и, сжав кулачки, несется изо всех сил, чтобы уткнуться маме в живот. Брай тут же пересаживается, чтобы помочь Альбе справиться с паникой. Тонкими пальцами она гладит дочь по головке, шепчет на ушко что-то успокаивающее и нежное. В этот момент Брай на мгновение поднимает глаза, и ее взгляд находит Эша, словно он только что позвал ее. Он улыбается и салютует ей бутылкой, но она лишь слегка хмурится в ответ, как будто заметила, что на нее таращится незнакомец. Эша тянет к ним, но одновременно он чувствует себя шпионом. Он делает еще один большой глоток пива, его жена поворачивается к подружке и перестает хмуриться. Он хочет, как Альба, побежать к Брай, прижаться к ее груди, ощутить ее нежную руку у себя на голове. И вот так он бы на коленях просил у нее прощения за то, что обманывал ее, и она раз и навсегда простила бы его. Эш жаждет ее прощения. Он знает, что поступил неправильно, но не жалеет об этом. Нужно было выбрать меньшее из зол: здоровье дочери или гнев жены. Он любит Брай, без сомнения, но в любом случае выбрал бы ее гнев. Нет, она не оставила ему выбора. Остается лишь надеяться, что со временем, когда ее гнев утихнет и она признает, что Альба не пострадала от прививки, она, возможно, поймет, что он сделал это из любви к дочери. Эш оставил статью Марка Кленси, умолявшего «подумать о смерти Марты, сделать выводы и привить детей», возле чайника в надежде, что Брай прочитает ее и смягчится, но домработница убрала бумаги со стола.

Эш чувствует себя глупо, стоя у стены и глядя, как сидящие перед ним дети ерзают и отвлекаются. Он ищет глазами Джека, но тот стал одной из теней, двигающихся на кухне. Эш делает еще один большой глоток. Он хотел поговорить с Джеком о том, что произошло между ним и Брай, но не уверен, что сможет облечь в слова свои чувства, свой страх потерять Брай и Альбу. Эш почти уверен, что не выдержит, если с ними что-нибудь случится. Горе не даст ему дышать, как песок, забивший рот и легкие.

Он залпом допивает пиво и собирается пойти за следующим, когда Брай направляется к нему через лужайку. Альба у нее на руках, ноги девочки болтаются, как развязавшиеся шнурки. Он отталкивается от стены и идет к ним, раскрыв руки навстречу своей семье. Но Брай не может раскрыть объятия в ответ, так что Эш сам вяло обнимает обеих, замечая, что Брай нервно оглядывается на других родителей, явно не желая, чтобы их видели. Он опускает руки и повторяет про себя: «Мне жаль, мне очень жаль».

Сделав над собой усилие, чтобы не заправить Брай волосы за ухо, не погладить ее по щеке, Эш спрашивает:

— Все в порядке?

Брай снова поворачивается к нему. Ее глаза словно отражают его собственные — отстраненные, безжизненные.

— Она совсем вымоталась, видимо, утром слишком много купалась. Думаю, нужно отвести ее домой.

— Я отведу, а ты оставайся, пообщайся с людьми.

Прежде Брай с радостью ухватилась бы за возможность провести солнечный день без ребенка, выпить с друзьями и расслабленно вернуться домой, когда захочется. Но теперь они снова чужие, она не оставит с ним Альбу — вдруг он найдет еще кого-то, кто воткнет в нее иглу? Она качает головой.

— Нет, я пойду. Ты оставайся. Только я забыла ключи, можно возьму твои?

Отчаянно ищущий любой возможности помочь, Эш роется в карманах в поисках ключей. Брай перехватывает внезапно потяжелевшую Альбу.

— Давай я хотя бы донесу ее до дома, а потом снова уйду, если ты хочешь побыть одна.

Брай смотрит на него, раздумывая, подойдет ли ей такой вариант. Наконец она кивает, целует дочку в щеку и начинает отклеивать ее горячие липкие ручонки от своей шеи.

— Милая, папа отнесет тебя домой.

Обычно Альба извивается и громко протестует, когда ее забирают из самого безопасного места на земле. Но сейчас она явно очень устала и только издает тихий стон.

Она обвивает папу руками и ногами, утыкается лицом ему в плечо, и Эш чувствует трепет надежды. Брай не отстраняется, когда он осторожно обнимает ее за плечи и ведет свою семью домой.