Только ты и я

– Прекрасно понимаешь! У меня есть все доказательства: фотографии, имена, даты… Все твои грязные секреты мне известны. И если мне нужно будет вызвать из небытия призраки прошлого, я это сделаю – можешь не сомневаться… Так скажи мне, что ты готов отдать, чтобы твоя репутация осталась такой же незапятнанной и чистой, как свежевыпавший снег?

Он скалит зубы, и на его лице появляется пренебрежительное выражение.

– Вот в чем, оказывается, дело! Тебе нужны деньги?

О господи!.. И почему мужчины так уверены, что любые проблемы сводятся к сексу или к деньгам? Но я не спешу указать Стивену на его ошибку – мне любопытно, куда это нас заведет.

– Что ты хочешь сказать?

– Теперь я понял, ради чего ты и твой любовник все это затеяли. Вы заманили меня сюда, чтобы запугать и заставить заплатить за ваше молчание. Не выйдет!

– Мой любовник? – Довольно неожиданный поворот. Глубоко затягиваясь сигаретой, я пытаюсь понять, что и когда могло навести его на мысль, что у меня есть любовник.

– Признайся, это было задумано заранее или вы придумали свой план уже после того, как мы стали встречаться?

– Что-то я тебя не понимаю. О каком любовнике идет речь?

– Ты сама прекрасно знаешь – о каком. Мне другое интересно… Я хотел бы знать, кто вы: очередная шайка мошенников, которых показывают в программе «Их разыскивает Америка» [23], или кто-то более серьезный? Хватит темнить, Элли, рассказывай!.. – Сам того не замечая, Стивен говорит все громче. Говорит, а сам все время крутит головой, словно действительно верит, что из темноты вот-вот выступят мои соучастники и я увижу, какой он умный и проницательный. Но из темноты никто не появляется, и кульминация, которой он так ждал, превращается просто в неловкое молчание. – Или он засел где-то поблизости, чтобы увезти тебя в безопасное место, когда все закончится?

– С чего ты вообще взял, что у меня есть сообщник?

– Не держи меня за дурака. В одиночку ты ни за что не смогла бы поднять меня с пола и усадить в кресло.

На его лице вновь появляется самоуверенное выражение. Оно могло бы меня разозлить, если бы я не знала, как сильно он заблуждается, поэтому я только слегка улыбаюсь.

– Мне жаль тебя разочаровывать, Стивен, но я справилась одна. Никогда не слышал про способ переноски пострадавших на закорках с помощью веревочной лямки? Погляди как-нибудь в интернете… Там, к твоему сведению, полным-полно самой любопытной информации.

– Даже если твой любовник не…

– Да почему ты так уверен, что у меня есть любовник?

– Хватит притворяться, Элли. Я видел вас вместе и обо всем догадался.

– Когда это ты нас видел?

– «У Саши», на открытии галереи. Я видел, как вы двое очень мило беседовали на улице. Он вышел сразу за тобой. Ты пыталась утащить его за угол, но я все равно все видел. А еще раньше я столкнулся с ним в твоем подъезде.

Я расхохоталась так громко, что эхо моего голоса, отразившись от потолка и вымощенного плиткой пола, словно плетью хлестнуло меня по ушам. Остановиться я не могла. Я смеялась до слез, раскачиваясь из стороны в сторону, пока у меня не заболели ребра. Стивен мрачно смотрел на меня из своего кресла, стоящего посреди прихожей, и был так убийственно серьезен, что при одном взгляде на его лицо меня вновь одолевал смех.

– Коннор не мой любовник. Он мой двоюродный брат, – проговорила я наконец срывающимся от смеха голосом. – И, кстати, если это имеет для тебя значение, он, наверное, предпочел бы запустить руку не в мои трусы, а в твои.

Коннор. Милый, добрый Коннор. Про таких говорят – мухи не обидит. К нему эти слова относились не только в переносном, но и в буквальном смысле: еще в детстве он выносил из дома жучков и паучков, на которых я собиралась наступить ногой. Для него идеальным ответом на любую проблему были картошка фри и молочная болтушка. Да, в каком-то смысле Коннор побывал здесь, в этом доме, но только вначале, когда принималось первое, самое важное решение. Сейчас он больше не был мне нужен. Это моя война. Моя – и ничья больше.

– Это не имеет никакого значения. Он мог все спланировать и научить тебя, что и как делать.

– Я уже большая девочка, Стивен, и не нуждаюсь в том, чтобы кто-то меня учил.

Бросив окурок в кружку, я достала из пачки новую сигарету. Никотин и канцерогенные смолы казались мне сейчас значительно менее ядовитыми, чем его общество. Как это типично для него – думать, что за всеми важными решениями и поступками женщины непременно должен стоять мужчина. Он-то с самого начала был уверен, что я ни с чем не способна справиться самостоятельно. Все наши отношения строились на советах, которые он мне давал. Я в них не нуждалась, но Стивен все равно давал их, потому что не сомневался: он – мужчина, и он знает лучше.

Пора лишить его этой уверенности.

– Все очень просто, Стивен. Я даю тебе возможность выбрать. Я могу сообщить в Образовательный совет, что ты систематически растлевал и насиловал своих учениц, в том числе – несовершеннолетних. Я передам в совет имена, даты, фотографии и другие улики. Я поломаю твою карьеру и, что еще важнее, раз навсегда уничтожу твою драгоценную репутацию.