Только слушай

«Я разбил её гитару, вы же не в курсе?» — усмехнулся Шейн, в то время как Калеб прожигал его гневным взглядом и сжимал шариковую ручку с такой силой, словно с трудом себя сдерживает от желания вонзить её Шейну в глаз.

Репортёры оживились.

«Конечно, вы не знаете, — с улыбкой продолжал Шейн и внезапно стал серьёзным. — Думаю, фанаты рады этой новости. На тот момент, когда я сделал это, Тейт Миллер всё ещё была для меня этим болотом. Я увяз в нём по самое горло и от безысходности, оттого что никак не мог из него выбраться, давился в собственной ярости и топил Тейт. Вместе с собой. Пока однажды не понял… как сильно болота умеют гореть».

Шейн ударил ладонями по столу, шумно выдохнул и поднялся на ноги:

«Что ж, всем спасибо! До новых встреч!»

«Что это значит, Шейн? Поясните!» — закричали репортёры вслед.

«Мы не совсем вас поняли!»

«Скажите прямо, Шейн!»

«Тейт Миллер не представляет для Шейна никакого интереса! — воскликнул мистер Сок, призывая к порядку. — Эта девушка исключена из шоу и больше не потревожит ни Шейна, ни его фанатов».

Эта девушка, то есть я, сейчас сидит в квартире Шейна и пялится в монитор ноутбука опупевшим взглядом.

Болото?.. Огонь?.. Пф-ф… это ещё что за бред?

Неужели Шейн тоже это чувствует? О, не-е-е-ет! Ни за что не поверю! Он не может! Только не он.

Захлопнула ноутбук и чтобы как-то отвлечься от услышанного, взяла в руки свою «крошку» и любовно пробежалась пальцами по струнам.

Сыграла пару песен, наслаждаясь каждым мгновением нашего невозможного воссоединения и на последнем аккорде, так как играла без усилителя, услышала характерный дверной щелчок.

Шейн буквально влетел в квартиру, перевалился через порог: растрёпанный, раскрасневшийся… и с большим пакетом в руках.

Я застыла, глядя на него удивлённо:

— За тобой погоня?

Шейн ещё долго смотрел мне в лицо, не говоря ни слова, будто желая до конца удостовериться в моей реальности и, наконец, выдохнул:

— Думал… думал… уйдёшь.

С трудом сдержала улыбку. И с чего это мне вообще ему улыбаться вздумалось?..

Шейн поставил пакет на пол и подошёл ближе, всё ещё тяжело дыша. Нахмуренный взгляд упал на Гибсона, и глаза тут же расширились.

— Не очень-то хорошо ты его спрятал, — сдержанно произнесла я.

Шейн внимательно посмотрел мне в лицо:

— Твои синяки выглядят очень мило, Миллер.

— Спасибо. — От удара в нос у меня всё лицо заплыло, особенно под глазами. Я старалась их замазать, но, видимо, не очень хорошо получилось.

Шейн опустился на диван недалеко от меня и запустил руку в растрёпанные волосы, сосредоточенно глядя на Гибсона.

— Ты ведь не просто ремень перевесил? — аккуратно поинтересовалась я, вопросительно приподняв брови.

Шейн выглядел серьёзно, упёр локти в колени, сцепив ладони в замок, и заговорил, как самый настоящий продавец из музыкального магазина, рекламирующий товар и при этом немного нервничающий:

— Заднюю часть корпуса полностью поменяли. Трещину на верхней части удалось залатать. Внутренности твои. Колки, звукосниматели, регуляторы, струнодержатель и гриф тоже… ну, гриф почти твой, — натянуто улыбнулся. — Струны новые, но поэтому поводу ты ведь не станешь переживать? Вся сила в ремне, так ведь? Я не стал покупать новый, твой ведь и был таким потрёпанным?

— Да, и я люблю свой ремень. — Напоминает деловые переговоры с напуском иронии. — И сколько ты отвалил за её ремонт?

Шейн откинулся на спинку дивана, сложил руки на груди и равнодушно пожал плечами:

— Какое это имеет значение? Никаких денег всё равно не хватит, чтобы вернуть оригинал.

И снова я не знаю, как себя чувствовать. Шейн говорит и ведёт себя по-другому, словно стал на дорожку исправления, но ведь это не говорит о том, что он останется таким до конца. Насколько его хватит? И как сильно ему это надо? Передо мной всё тот же звёздный мальчик, разбалованный обожанием публики, любящий женское внимание и не знающий цену деньгам.