Только позови

— Значит, вы скоро уедете? Получите назначение.

— Вероятно, — соврал Уинч, потом добавил: — Вообще-то меня пока оставляют здесь. Во Второй армии.

— Это же замечательно! — улыбнулась Кэрол.

— Давайте потанцуем, — предложил он.

Его уже давно не тянуло к женщинам. С самого Сан-Франциско. Врачи говорили, что это от дигиталиса и диуретиков. Прижимая Кэрол к себе во время танца, он чувствовал ее упругую грудь, но желания не было. Это нисколько не беспокоило Уинча. Его влекло другое — ее потрясающая, невообразимая молодость. Она жалила, как целый растревоженный рой ос.

Уинч проводил Кэрол до ее дома, который стоял на широкой улице, утопающей в зелени высоких деревьев. В машине он даже не попытался поцеловать ее, а когда они подъехали, он велел таксисту подождать.

— Зачем? Разве вы не зайдете? — спросила она.

Уинч отрицательно покачал головой.

— Я вышел из того возраста, когда обнимаются в гостиной на диване, — ответил он, шагая по дорожке к дому.

— Можно не только обниматься, — сказала она с улыбкой.

— В гостиной на диване? А наверху родители? Нет, это не для меня. Но в следующий раз я найду, куда вас пригласить. Если, конечно, захотите.

— Это что, угроза?

— Нет, обещание.

Они подошли к двери. Не говоря ни слова, она зажмурилась и, откинув голову, подставила губы для поцелуя. Уинч, однако, медлил и, лишь когда она удивленно открыла глаза, нагнулся и приложился губами к ее рту. Она тут же просунула язык между зубами и начала энергично им вертеть.

— Когда? — спросила она, лишь только они оторвались друг от друга.

— Как насчет завтрашнего вечера? — сказал Уинч, а когда она кивнула, добавил ровно: — Придется первым делом научить тебя целоваться.

Она не успела ничего возразить: Уинч уже шагал к такси.

На обратном пути он откинулся на сиденье. В первый раз после сердечного приступа в Леттермане и той цыпочки — как же ее, да-да, Арлетта, — он чувствовал, что возбужден. Кэрол, конечно, первоклашка в любовных делах, поучить такую в постели — одно удовольствие. Всю дорогу до госпиталя он смаковал сладостные ощущения. За окном проносились богатые улицы и просторные, хорошо ухоженные лужайки, потом в южной части города пошли кварталы победнее и шумные окраинные забегаловки.

Устроить комнату в «Клэридже» было проще простого. Джек Александер снимал в гостинице люкс и держал там покерный стол для любителей резануться по-крупному после получения месячного жалованья и, кроме того, имел две комнаты, где игроки могли выпить или отдохнуть, а при желании и соснуть. Он позвонил в «Клэридж», попросив, чтобы комната была не на том этаже, где шла игра.

— Ты, конечно, с самого начала знал, как меня приручить, — с довольной улыбкой проговорила Кэрол, когда они пришли в номер после еще одного ужина на «Зеленой крыше». — Спорю, что ты много — много раз проделывал это с разными женщинами.

Уинч догадался, что от него ждут бесшабашной мужской усмешки. И он ее изобразил.

— По правде говоря, я слишком стар, чтобы тратить время даром.

— Ты заинтриговал меня, сказав, что научишь целоваться. Я полагала, что умею это делать.

— Нет, не умеешь, — улыбался Уинч. — Деликатнее надо. Вся штука в сексе — чтобы раздразнить, разжечь полегоньку. Ну, иди ко мне. Покажу тебе, как надо раздеваться.

Тело у Кэрол было такое же ослепительное и юное. Ни единой складочки жира, чистая белая кожа и крепкий гладкий живот. Она много играет в теннис и гольф, пояснила она. Отец ее — шишка в Люксоре, видный адвокат.

— Сколько тебе, говоришь, годков?

Кэрол заколебалась, и это выдало ее.

— Двадцать два… Скоро будет.

— Ну, как скоро?

— Через семь месяцев. — Она покраснела.

— Я тебе в отцы гожусь.

— А я тебя совсем иначе представляю, — прошептала она. — Ты похож на слона, на крепкого мудрого старого слона, который бродит и бродит по дебрям.

— Правда?

— Сама не знаю, что меня так тянет к тебе, — придушенно сказала она, прижимая его голову к себе. — Знаешь, мне надо будет уйти. Я не могу на ночь.

Как Уинч и предполагал, она была совершенно неопытной. Однако он решил отложить обучение до следующего раза.

— Я тебе нравлюсь? — шептала она.

— Еще бы!

Уинчу было не до признаний. В первый раз в жизни он с удивлением и горечью чувствовал, что ему трудно.

— Никогда так не было, никогда! — шептала она, не открывая глаз.

Сколько женщин сколько раз и скольким мужчинам повторяли эти слова? Каждому новому мужику, думал Уинч. Он никогда не придавал значения женским излияниям, но сейчас он знал, что это не просто слова.

Когда все кончилось и они лежали рядом, Кэрол вдруг спросила:

— А дальше что? Что с нами теперь будет?

Уинч подумал, что спрашивать об этом, пожалуй, преждевременно, но сказал как можно ласковее:

— Что-что, а времечко мы с тобой проведем прекрасно.

Однако прошли две недели, и он сам начал подумывать о том, как бы оттянуть назначение во Вторую армию. Военный городок О'Брайер находился всего в тридцати милях от Люксора. Но эти тридцать миль означали, что каждый вечер с Кэрол не повидаешься.

К этому времени из Цинциннати вернулся Стрейндж, и Уинч каким-то образом почуял, что его кореш Джонни-Странь будто в дерьме вымарался.