Только мой…

— Я до сих пор домохозяйка. Ухаживаю за больной матерью, — с грустью в голосе сказала Наташа, — у нее инсульт. Сами понимаете, какой уход необходим таким людям. Вышла в магазин, проехала несколько остановок, смотрю, Игорь едет. Вышла из троллейбуса и пересела к нему в машину. И надо же такому случиться: встретила вас, вот так, случайно!

Официант принес кофе и сок для Полины, которая молча слушала разговор матери с Наташей.

— Татьяна Петровна, а он ведь меня искал. Как-то встретила Жанну, она говорит, рвал и метал, у всех спрашивал, кто меня видел. Но Москва большая, не найти ему меня.

— Да, большая, но ведь мы с тобой встретились. Не боишься, что и с вами такое может произойти?

— Нет, не боюсь. Вероятность — один случай на тысячу. Ну а если и случится, так я уже замужем, и закон на моей стороне. Да и Игорь меня всегда защитит.

— Это похвально. Я рада за тебя. Дай бог тебе счастья.

— Спасибо. А вас ведь он выгнал? Вы пострадали из-за меня…

— Наташа, — вмешалась Полина, — моей маме потом очень повезло. И кто знает, если бы ее не выгнали с той работы, была бы она сейчас так счастлива или нет…

Татьяна укоризненно посмотрела на дочь, но ничего не сказала.

— Правда, Татьяна Петровна?

— Да, правда. Все что ни делается, делается к лучшему, — она допила кофе, посмотрела на часы и сказала: — Простите, нам пора. Полиночка устала, мы очень много ходили сегодня.

— Да, не смею вас задерживать. Мне было очень приятно с вами встретиться. Игорь уже ждет нас.

Татьяна положила деньги на стол.

— Поторопимся, Полина, — обратилась она к дочери и поспешила к выходу.

Игорь довез их до дома, и когда они вошли в подъезд, Татьяна не выдержала, спросила:

— Полина, почему ты таким тоном сообщила Наташе о моем счастье?

— Каким?

— Язвительным.

— Я просто сказала, что ты счастлива, и слава богу, что ушла из той хлебопекарни.

— Ты преподнесла известие совершенно другим тоном — как будто ты недовольна моим счастьем…

— Тебе показалось.

Они вошли в квартиру, мать проглотила очередную обиду и больше ничего не говорила Полине. Дочь тоже молчала.

* * *

Вильгельм приехал, когда Полины не было дома.

Встретила его Татьяна.

— Милый, наконец-то ты здесь, — прильнула к нему Татьяна.

— Здравствуй, жена моя…

«Какая сила управляет мной? Ведь я никогда так не говорил», — поймал себя на мысли мужчина.

Он обнял ее как-то неловко, словно стесняясь, как будто не имел на это права и преодолевал неведомо кем установленный запрет.

— Здравствуй, муж мой… — усмехнулась Татьяна.

Она подставила для поцелуя не губы, а щеку и взглянула с насмешливым интересом.

От сдержанности жены веяло холодком, Вильгельм в ту же минуту задумался о возможных причинах. Но все же отбросил подозрения и нашел в себе мужество пошутить, чтобы смягчить ситуацию:

— Да что это я! Вероятно, за неделю, пока не видел тебя, разучился обращаться с самым драгоценным, что у меня есть. Вот осел! — а про себя подумал: «Что я горожу? Что за пошлость? Глупец!»

Ее лицо оставалось спокойным, а в глазах блеснули непонимание, недоверчивость, Татьяна осторожно высвободилась, и мужчина произнес виновато:

— Я соскучился, если ты можешь хоть капельку поверить…

— Вильгельм, не понимаю, что с тобой? Ты такой растерянный, будто не дома, и я не жена. Такое ощущение, что ты крадешь чужое, а кто-то увидит твою нежность ко мне. Что на тебя нашло?

Вильгельм не знал, что ответить. Он сам себя чуть не выдал. Все в этой квартире возвращало его в воспоминания о прошлом приезде. Как нашкодивший кот, он был готов просить прощения, встать на колени перед женой, хотя его пока никто ни в чем не обвинял. Мужчина понял, что выглядит глупо.

— Меня можно простить?

— За что? — вскинула на него глаза Татьяна, в которых мелькнуло выражение сочувствия. Она расхохоталась.

Вильгельм улыбнулся и обнял ее, будто хотел спастись, спрятаться от навязчивого наваждения. Но не испытал былого прилива нежности, только жалость к этой когда-то очень любимой женщине царапнула душу.

Решив разрядить обстановку, которую сам же и создал, он втянул носом аромат, доносившийся из кухни.

— Как же я соскучился по твоей выпечке! Чувствую, что там, — указал он на кухню, — что-то необыкновенное.

— Да, твой любимый пирог с рыбой.

— Отлично! Прости, что не смог приехать раньше. Дела, как всегда, задержали.

Они вместе зашли на кухню. Он взглянул на сервировку накрытого стола. И в этот момент на его ногу прыгнул маленький пушистый комочек.

— А это кто?

— Это новый член семьи, Синди. Полина принесла.

Посмотри, какая хорошенькая.

— Мяу! — заявила о себе кошечка.

Вильгельм наклонился и взял Синди на руки. Она сразу уткнулась мордочкой в его грудь.

— Какая ты шустрая, — провел ладонью по шерстке Вильгельм. — Чувствует тепло.

Но Синди тут же выскользнула из рук и, задрав хвост, умчалась в комнату.

— Полина, наверное, очень любит ее. Я рад, что она теперь не одна.

— Да, но я была удивлена, когда увидела Синди. Раньше я не замечала, что дочь любит кошек.

— Это, наверное, от тоски.

— Может быть, — опустила глаза Татьяна.

— Вижу, меня здесь ждали. Как же приятно! Я ужасно проголодался. Пойду приму душ и скоро вернусь.