Только бы не

Ари выбегает из пристройки, и Дмитрий закрывает за ним дверь и подходит ко мне.

— Тебя тошнит, потому что… — вопросительно изгибает бровь.

— Я беременна.

Дмитрий не двигается и не говорит ни слова, только кадык на его шее дёргается.

— Это твой ребёнок, — поясняю на всякий случай. — За последний год ты единственный… ты… единственный. Ты вообще… единственный… во всём.

Слова пропадают, но я сказала главное.

Мне нужно хоть что-то — улыбка, жест, слово. Малейшее проявление радости со стороны Дмитрия. Вчера я убедила себя, что он хочет детей…

Он шагает, но не ко мне, к окну. Протягивает руку, трёт потрескавшуюся краску оконной рамы.

— Беременна.

Это слово, но его мне мало.

— Да.

— Мы провели пять дней вместе… это случилось тогда. — Дмитрий наконец поворачивается ко мне и смотрит с таким волнением, словно ждёт приговора. — И как ты к этому относишься?

Я смотрю ему в глаза.

— Я счастлива, как никогда в жизни. Никогда.

Дмитрий опускается на корточки и берёт меня за руку. Перебирает мои пальцы, водит по мне невидящим взглядом.

— Виктория, я не знаю, что сказать… как… я так… — Сглатывает. Ему трудно говорить.

— Ты рад?

Дмитрий вскидывает на меня обиженный взгляд.

— Я и подумать не мог, что ты когда-нибудь согласишься… а ты… сейчас… — в отчаянии машет рукой.

В груди томится счастье, ворочается, урчит, готовится вылиться слезами.

— Извини, что сразу не сказала. Твой ребёнок сделал меня сильной и счастливой, несмотря на токсикоз…

Внезапно глаза Дмитрия потемнели, между бровей появились морщины.

— Когда ты узнала об этом? — его голос изменился за пару секунд.

— Недавно.

— Но не сегодня утром.

— Нет.

— Ты знала об этом, но не сказала мне сразу.

Вчера эта недоговорка казалось простительной. Произошло слишком многое и слишком быстро, и я ждала подходящего момента. Но сейчас под испытующим взглядом Дмитрия я сжимаюсь от стыда.

Да, я должна была признаться вчера. Или ночью. Или ещё раньше, в тот день, когда узнала.

— Я ждала подходящего момента. Чтобы мы были наедине…

— Как, например, на острове? Или в постели? Или в любой другой момент, если бы ты мне позвонила?

— Да, но сначала я не хотела мешать твоей свадьбе, а вчера всё произошло слишком быстро… Извини, это просто отговорки. Вчера был очень счастливый день для нас с тобой и для Ари. Я не хотела нарушать баланс. Ребёнок должен был стать отдельной новостью.

Дмитрий молча смотрел на меня, и я бы многое отдала, чтобы узнать его мысли.

— Сосунок уехал, когда узнал о ребёнке? — этот вопрос был неожиданным.

— Нет. Наоборот, он предложил жениться на мне и стать отцом ребёнку. Он догадался, что ребёнок твой, но я не подтвердила и пригрозила ему, чтобы не болтал.

Напряжение на лице Дмитрия сменилось гримасой гнева. Никогда ещё я не видела столько эмоций на его лице, и я прочитала каждую из них.

— Сосунок предлагал стать отцом моему ребёнку?!!

Я в который раз испугалась за безопасность Таля.

— Успокойся, Дмитрий! Я не собиралась прятать от тебя ребёнка! Я бы сказала тебе, что беременна, но не перед свадьбой же! Я же не знала, что ты её отменил…

— Кто такой «сосунок»? — раздалось за спиной Дмитрия. Слишком погружённые друг в друга, мы не заметили возвращения Ари. Он приоткрыл дверь в пристройку и стоял на крыльце, слушая наш разговор.

Дмитрий повёл себя на удивление спокойно.

— Сосунок — это фамилия, — невозмутимо ответил он. — Ты не знаешь этого человека.

— Смешная фамилия! — хмыкнул Ари. — Виктория беременна, значит, у вас родится ребёнок?

Ари услышал слишком многое. Возможно, даже до того, как открыл дверь. Дмитрий говорил громко, а тонкие стены не дают достаточную звукоизоляцию, раз уж дети знают о моём токсикозе. Удивительно, что Ольга до сих пор ничего не сказала.

Ари внимательно смотрит на мой живот, и мои мысли мечутся с дикой скоростью. Ари злился при мысли, что Кристина с отцом заведут ребёнка, и вот, он услышал новость, не предназначенную для его ушей. Следовало подготовить его и пообещать, что для нас с Дмитрием он всегда будет на первом месте. И лишь потом сказать о беременности.

Дмитрий вздохнул. Разговор не отложить. Ари знает о ребёнке, и наше будущее зависит от того, что мы скажем друг другу сейчас. Найдём ли слова, пробьём ли стену детских страхов и недоверия.

— Да, Виктория беременна. — Дмитрий, сам ошарашенный новостью, опускается на одно колено, чтобы быть на одном уровне с сыном. — Иди сюда, Аристарх!

Мальчик неохотно подходит к отцу, встаёт рядом, но не касается его.

— А зачем сосунку твой ребёнок? — спрашивает хмуро. Дмитрий с силой трёт подбородок костяшками пальцев, он ещё не отошёл от вспышки ревности.

Я пытаюсь помочь.

— Твой папа неправильно понял, я плохо объяснила. Виталий… сосунок хороший человек, он просто хотел помочь. — Я улыбаюсь Ари, надеясь, что наша дружба поможет ему открыться и рассказать о своих страхах. — Это правда, я беременна, но это не меняет того, что ты — моё самое лучшее и самое главное солнышко…

Я не готова к этому разговору. Не в тот момент, когда наши отношения с Дмитрием снова накренились.

Дмитрий касается плеча Ари, но мальчик не обращает внимания, о чём-то сосредоточенно думает.