Только бы не

— Папа знает, как всё сделать правильно, он же мэр! Нам надо подождать.

Убеждённость Ари повлияла и на меня, и мы провели вместе чудные летние дни. Пляж, купание, отдых, походы в лес и вечера в весёлой компании. Как и ожидалось, Ольга догадалась о моей беременности, поэтому меня опекали всем домом. Три раза в неделю я ездила к психологу. Дмитрий на этом настоял, да и я не спорила. Не скажу, что мне было легко. Каждая мелочь, каждая минута людского общения требовала сил. Я отвыкла от нормальной жизни, от людей, но поддержка Ари не давала мне сдаться. Стыдно признаться, но я черпала из него уверенность. Для детей всё так просто, все проблемы решаемы, а я нарисовала для себя мир, полный невозможностей и угроз. Медленно, но верно я разматывала накопившийся за год клубок.

Дмитрий приезжал каждые выходные. Сколько я ни уговаривала его поберечься, он не слушался. Каждое субботнее утро я просыпалась в его руках. Он ехал всю ночь, чтобы добраться к нам к утру и разбудить меня неотложной страстью. Потом он засыпал, обхватив меня, его ладони на моём животе, и только тогда на его лице разглаживались морщины и виднелась тень улыбки. Он спал до полудня, а я нежилась в его руках и мечтала.

Мы ещё плохо знали друг друга, постепенно узнавали привычки, натыкались на подводные камни. Но семьёй мы стали с первого дня. Неумелой, молодой семьёй, но с такой сильной привязанностью друг к другу, что остальное казалось фоном.

Мы не скрывали от Ари проблем, ведь он знал о том, как несправедливо со мной поступили. Мы честно объяснили ему, что и в этот раз злые языки могут болтать гадости.

Вопреки ожиданиям, его это не обеспокоило.

— Но ты же не виновата, что твой муж оказался плохим? Не волнуйся, если кто-то об этом не знает, я им объясню! — пообещал мой маленький защитник. — А папа разберётся с плохими людьми.

Я знала, что Дмитрий нас защитит, и вдруг поняла, что во мне не осталось желания что-то доказывать. В какой-то момент долгого мучительного пути мне вдруг стало наплевать на ложь и злые языки. Не только потому, что Дмитрий бескомпромиссно обещал их выдернуть, а ещё и потому, что… мне просто стало всё равно. Мои мужчины вернули мне веру в себя.

Мы с Ари приехали в город в середине августа, когда нельзя уже было откладывать решение о его школе.

К нашему приезду были готовы. Фотографы, репортёры, куда же без них. Они приготовили десятки вопросов в поисках зацепки, из которой можно вытянуть сочный скандал.

Нас с Ари окружала охрана, Дмитрий не отходил ни на шаг. Казалось, малейшего недовольства или испуга будет достаточно, чтобы он послал всё и всех к чертям и увёз нас с Ари из города навсегда.

Тогда же я впервые задумалась: может, он действительно хотел уехать? Может, сжигая символ города, Дмитрий избавлял себя от разочаровавшей его ноши?

Ари с любопытством смотрел по сторонам. Его не пугало внимание и порой грубые крики незнакомцев и натиск репортёров. Как и его отец, он следил за мной и держал меня за руку. Мой маленький мужчина волновался за меня.

А я не узнавала родной город, отвыкла от него за прошедший год. Просто город, просто люди. Оценив прошлое заново, они не знали, что обо мне сказать. Официальных обвинений против меня не было, доказательств моей причастности тоже. Год назад из шокированной толпы выбились одиночки, свершившие слепую месть. А сейчас осталась только болезненная ассоциация, неприятный привкус, в том числе и от того, как поступили со мной.

Мало кто захочет признавать свои грехи и несправедливые поступки, надеяться на это глупо. Некоторые игнорировали слух о моём возвращении, другие по привычке возмущались, а остальные покорно ждали, когда кто-то решительнее и сильнее подаст пример толпе. Они ждали команды, громких голосов, за которыми слепо поплетётся большинство.

Дмитрий тоже ждал, напряжённый, как пружина.

— Ты ведь скажешь мне, если что-то случится? — спрашивал постоянно.

Мы с Ари гуляли, ходили в магазины, покупая всё необходимое для учебного года. Если ищешь недобрые взгляды, то найдёшь, мнительность сыграет с тобой жестокую игру. Я ничего не искала и старалась не замечать охрану. Со мной никто не заговаривал, хотя в первые дни выкрикивали гадости на улице. Но это не случайные прохожие, а те, кто ошивался около дома Дмитрия специально с этой целью.

«Уезжай отсюда!»

«Зачем ты вернулась, тебе здесь не место!»

Дмитрий предупредил, что его противники станут нарочно подогревать скандал, и да, они пытались. Упражнялись в сарказме насчёт великого мэра, вернувшего в город «сокровище». Реакция Дмитрия была моментальной и острой. Он был готов к борьбе, к тому, чтобы задавить клевету. Защищая меня, он превратился в зверя.

Дмитрий похудел, осунулся. Он переживал больше, чем я. Звонил по нескольку раз в день, чтобы убедиться, что я не сбежала. Возвращаясь вечером, почти вбегал в детскую, где мы играли с Ари и, скинув пиджак и галстук, садился рядом. Мы прижимались к нему с двух сторон. Ари закатывал левый рукав рубашки отца, а я правый. Болтали, рассказывали о нашем дне, потом в обнимку шли ужинать. И так каждый день.