Толераниум

– Какие еще доказательства требуются для осознания половых страданий при жизни и мучительной преждевременной кончины? – вопрошал Саша высоких международных судей. Вытирая незаметную слезу, Дыщенко бил себя в грудь кулаком, и весомость его доводов увеличивалась с каждым ударом. Прогрессивный мир содрогнулся от злодеяния властей.

– Пару слов о себе, – вещал Дыщенко, преисполненный праведным гневом. – Я тоже жертва сексуальной безграмотности, в пучину которой меня безжалостно ввергло мракобесие властей. Полжизни я провел в потемках преступного замалчивания. Я – потомственный трансгендер с упущенным удовольствием. Не прошу, а требую адекватной компенсации за моральный ущерб!

Высокий Европейский суд постановил взыскать с нерадивых властей сто пятьдесят тысяч евро. Власти почему-то не спешили исполнять решение суда, но и не протестовали. Чтобы поддержать Сашу, местные представители либеральной общественности выбили у мебельной фабрики купон на льготное приобретение двуспальной кровати «Мечта», а у транспортной копании – месячный проездной на любой троллейбусный маршрут. Купон и билет в актовом зале Толераниума в торжественной обстановке Саше вручил лично Воля Нетребо.

– И еще, – добавил Нетребо. – Мы сейчас тестируем новый гендер. «Самозанятый». В последнее время благодаря развитию онлайн-общения он становится все более популярным, особенно среди звезд спорта.

Толеранин Первый вошел в зал и под шквал аплодисментов завершил церемонию, сообщив, что все идет в нужном направлении и уровень толерантности неуклонно растет. «Свобода, либерализм, толерантность – вот то, что нам нужно для полного счастья!»

47

Кирпичников никогда ни на кого не обижался. У него этой эмоции не существовало. Он как ни в чем не бывало заявился к Ковригину в Толераниум, будто и не помнил отказа в новогоднем развлечении. Ковригин встретил Кирпича более чем прохладно. Почти сразу появился Полковник и ласково заманил Кирпича на чашку чая. Кирпичников, глазея по сторонам на обитателей огромного учреждения, улыбался представительницам женского пола и уверенно вышагивал за низкорослым Полковником. Тот сурово сопел и прочищал горло.

В небольшом спартанском кабинете Полковник не спеша накрыл чайный стол. Закрыв дверь на ключ, он достал из угла шкафа сверток и несколько минут разворачивал тщательно упакованные аппетитные домашние пироги.

– Хороший ты парень, Владимир, – начал Полковник, подливая кипяток из дымящегося зеленого чайника. – Почему работать не хочешь?

Кирпич не понял.

– В смысле? Я ж учусь, чтобы работать нормально. Я ферму хочу сделать – свою!

Полковник чуть подумал и зашел с другой стороны.

– Тут тобой непростые личности интересуются. Вот, запрос пришел, что да как, кто родители, где проживаешь, какие интересы…

– Так я и не скрывал никогда. – Кирпичников с аппетитом поглощал пирожок со смородиной. – Моя мамка такие же вкусные пекёт. Каждый день… Молится за меня, чтобы я от срама поскорее избавился… – Вовка мечтательно закрыл глаза.

– Мать, значит, в церковном хоре поет? – не сдавался Полковник. – А папаша – инвалид. Так?

– Ну да. А чего вдруг такой допрос? – поинтересовался Кирпичников.

– Так вот я и спрашиваю – почему на должность не просишься? Родителям помог бы. Денег присылал бы на хозяйство.

Кирпич чуть не поперхнулся.

– На какую должность? Где?

– Как где? Здесь, в Толераниуме! Сюда просто так не ходят, а ты постоянно ошиваешься, на каждом мероприятии, даже на пикетах тебя видели. Вон Растаман ходил-ходил да и стал министром здравоохранения!

Кирпичников смущенно улыбнулся.

– Да я не за должностью. Я за бабами хожу. А то, что вы тут говорите, мне вообще не понятно! Зачем мне тут работать, если половину я не понимаю, а со второй – не согласен! Так, терплю ради дела. О чем мне разговаривать с бабой, которая орет тут у вас на каждом углу, что она не баба, но и не мужик?

Кирпич имел в виду универсала Чупыро, о котором уже давно ходили слухи по Толераниуму. Личность сама именовала себя то ли по имени, то ли по фамилии и рассказывала о себе исключительно в третьем лице. Лысая, как коленка, и наглая, как коллектор, она возглавляла общество гендерных универсалов, которые отрицали существующую систему определения пола по врожденным признакам. По их мнению, этот древний способ не просто устарел, он является открытой дискриминацией, внедрением в личное пространство и грубо нарушает права человека. Чупыро с высокомерным раздражением объясняла, что универсал – это неограниченные возможности свободным личностям выбирать себе пол по собственному усмотрению на любой срок. Универсалам не нужны семьи, партнеры и друзья, каждый универсал – это целый мир.

Для внесения в реестр нового гендера запланировали специальное заседание гендерной комиссии. Нелепый казус в одно мгновение обрушил созидательный порыв. Чупыро загремела в гинекологическую больницу с позорным диагнозом – внематочная беременность.