Толераниум

Снайпер обладал серьезными связями, огромным влиянием и безупречной репутацией. Перед трудовым кодексом он был чист, как младенец, так как не имел ни одного дня трудового стажа. С появлением Толераниума политолог с уехавшими в разные стороны глазами раскрылся во всей красе. С большим размахом и не меньшим удовольствием Снайпер реанимировал забытые и открывал новые имена. К его услугам прибегали невостребованные политики, медийные фигуры и всякого рода артисты. Сбитые летчики по сходной цене получали шанс напомнить о своем существовании неблагодарным гражданам. Снайпер собирал уходящую натуру группами и запускал проект. С его помощью на желтые просторы СМИ вбрасывалась самая мерзкая и грязная «секретная» информация. Особой популярностью пользовались жестокие драки между бывшими звездами, открытое присвоение детских, стариковских и больничных денег, а также откровенные признания о воровстве и взятках друзей и соратников. Бракоразводные истории проходили только в случаях гендерных перевоплощений или возрастной разницы в пользу женщин не менее 30 лет. Полоскание грязного белья завершалось финальным ток-шоу с мордобоем, матерной перепалкой, детектором лжи и тестом ДНК. Изобретательность Снайпера прогрессировала с каждым выпуском. Он поставил в студии тотализатор и принимал ставки на исход любого мероприятия: установление отцовства и материнства, итог чемпионата по футболу, предсказание участника Евровидения… Для верности прогнозов Снайпер привлекал опытных экстрасенсов, которые прославились тем, что на глаз определяли пол пятидневного эмбриона в чашке Петри. Снайпер пошел дальше. Он затеял народное голосование по кандидатурам звезд, которым будет подсажен эмбрион, проверенный экстрасенсами. Да, Снайпер стоил дорого. Но давал гарантии.

– Не сомневайся, Полковник, одной передачи хватит. Через неделю о прошлых и настоящих успехах министра здравоохранения Толераниума будут знать больше, чем о собственных детях, – пообещал Еремей Васильков и, запихнув в карман пачку денег, отправился договариваться со Снайпером.

Полковник радостно сообщил Ковригину:

– Вопрос с Растаманом, ну, с министром здравоохранения, решен.

46

Лаура плелась домой с кладбища. Она только почувствовала себя лучше, и вот… Раздавленная, одинокая, опустошенная, она думала, что было бы лучше, если бы на месте Софочки оказалась она. Или рядом с ней. Чтобы больше не травить себя, не осмысливать, не задавать проклятого вопроса за что. Лаура воображала, что какой-то неведомый аптекарь странным образом пытается уравновесить ее жизнь. Поначалу он полной пригоршней вывалил на одну чашу весов красоту, ум, физическую силу, здоровье… А потом, будто осознав, что переборщил, стал постепенно сравнивать чаши тяжелыми гирями. В результате этих непостижимых экспериментов у нее к сорока трем годам нет ни семьи, ни детей, ни близких людей. Даже собаку она не смогла оставить себе. Что толку от ее искренности, верности и благородства, когда самый близкий и родной человек в одну секунду ушел в мир иной, а второй – еще более родной и близкий – за ничтожное время превратился в чудовище… Ради чего нужен ее успешный бизнес, занятия фитнесом, ежегодные поездки на аюрведу, дурацкие диеты, режимы, дыхательные гимнастики… Она и сама никому, вообще никому, не нужна. И ей больше не нужен никто.

С такими мыслями Лаура приблизилась к своему подъезду и остановилась как вкопанная, увидев Игоря Баринова. Прыгающий с ноги на ногу озябший Баринов обрадовался как ребенок:

– Не сопротивляйся, я все знаю. – Он накинул меховое покрывало ей на плечи. – Хочешь, постоим на улице? А хочешь, пойдем к тебе? Как раз чашку чая нальешь…

Лаура взвилась за секунду:

– Ты совсем рехнулся?! Я пришла с похорон!

– Я знаю. Я в курсе каждого твоего шага, – улыбнулся Баринов. – Мне даже следить не нужно, я тебя на уровне вибраций ощущаю.

– Да что ты ощущаешь?

– Что тебе очень хочется послать меня подальше, но так как я тебе небезразличен, ты не можешь исполнить своего желания.

Лаура, к своему удивлению, расхохоталась. Она бы без малейшего сомнения врезала по морде тому, кто сказал бы, что она будет смеяться через два часа после того, как гроб с телом сестры опустят в могилу. Но она смеялась, и ей стало немного легче. Ей даже захотелось, чтобы Баринов ненадолго остался, но она упрямо сообщила:

– Долг отработаю, но не сейчас. Не хочу никого видеть.

– Правильно, покапризничай. Иди к себе в цветочную квартирку, ложись на диван. А я, так и быть, исполню твое обещание – напою нас чаем. Еще я ощущаю, что ты мне нужна, поэтому расслабься и пойми, что без меня твоя дальнейшая жизнь неосуществима.

Лаура устало кивнула:

– Ладно. Я замерзла. Если у меня нет выбора, пойдем пить чай.

Баринов просиял и достал из-под мышки термос.

– Я пустырник заварил на случай, если ты не захочешь домой.

– Пойдем уже, – устало приказала Лаура.

С Бариновым ей сейчас будет точно лучше, чем без него.