То было давно…

Брюханов и его приятель – бывший вице-губернатор, милейший друг – достали скатерть, постлали на стол, поставили тарелки, рюмки, вино, сидят и дожидаются.

А Коля что-то не идет. Ждут, посматривают в окно, «что такое?» – думают.

– Странно… – говорит вице-губернатор.

– Да, – соглашается Брюханов, – непонятно…

Проходит два часа – не идет Коля…

– Эге! – говорит вице-губернатор.

– В чем дело? – удивляется Брюханов.

– Под суд его, сейчас же под суд! – уже кричит вице-губернатор. – Взял сто рублей и где-нибудь играет в карты!..

– Знаешь, я так потрясен, – волнуясь, говорит Брюханов. – Это же черт знает что такое! Я не ожидал… Сто рублей! Подумай! Он же был начальником канцелярии министерства…

– Постой! – перебивает его вице-губернатор. – Дай сейчас. Где бумага?.. Сейчас же я его к прокурору…

Вице-губернатор садится к столу и начинает строчить. Читает, рвет, пишет снова.

– А у тебя есть пятнадцатый том Уложения? Дай-ка! – обращается он к Брюханову.

– Здесь нет…

– Как это? Отчего нет свода законов?..

– Да с какой стати на даче? Зачем он мне здесь?

– Обязан, – говорит вице-губернатор. – Всегда должен иметь…

А сам пишет…

– Какая статья-то? Черт ее!.. 163-я?.. или как?.. ну, какая?

– А черт ее знает! Ты же губернатор… я же не знаю…

– Все обязаны знать. Ну как ее… О злоупотреблении доверием.

– Да, да, – загорячился Брюханов. – Верно. Пиши: свистнул сто рублей! Беф-буйи!.. Пиши: никогда не предполагал даже, чтобы он мог поступить так… и с кем же?.. Со мной, кто всегда его угощал, выручал!.. Он заставляет нас с тобой пить уже по пятой без закуски! Он же с ума сошел! Поставить нас в такое положение… А! Подумай… Невозможно.

– Тюрьма, тюрьма! – кричит вице-губернатор, выпивает рюмку водки и снова строчит…

А друг Брюханова чиновник Коля между тем добросовестно нашел повара. Повар солидный, седой старик.

– Беф-буйи? Нет беф-буйи. Я вам-с расстегайчики готовые и форели. Попробуйте. Присядьте. И у меня коньячок для вашего превосходительства, царский, 1811 года… Скушайте!

– Вчера, – морщится Коля, – я выпил. Теперь чувствую себя как-то…

– А чем изволили ошибиться? – спрашивает повар.

– Есть не хочется что-то, аппетиту нет…

– А всё же, разрешите узнать, на коротких напитках или на вине?..

– Всего было…

– Что ж, дело поправимое, – говорит повар и ставит на стол капусту, подает водку. – Холодная-с, капуста с хрустом, хлеб-с черный… А потом поросеночек холодный-с, прямо улыбается… Ну чего же беф-буйи?.. Не стоит-с…

Приятель Коля сидит за столиком у окошка, за окном сад. Хорошо…

– Да, – говорит он. – Послал меня за беф-буйи. «Поди, – говорит, – друг. Ты, – говорит, – помоложе…» Да что, я разве мальчик ему? Я не моложе их, я положение занимал действительного… Понимаешь! Да-с, сходить… Ну что же, схожу… А беф-буйи – подождете…

Коля выпивает шестую и закусывает холодным «улыбающимся» поросенком…

– За это, – кричит вице-губернатор, – Сибирь!

– Знаешь, – говорит Брюханов, – вот я… не одет. Ты помоложе… Сходи туда, на углу, вот там, налево – повар, в сером доме. Может быть, что случилось с ним… Это же невероятно… сто рублей!..

– Ну, положим, я не моложе… но изволь, пойду… – И вице-губернатор уходит.

– Ваше высокопревосходительство! Дорогой!.. – обрадованно встречает Коля губернатора. – Наконец-то, как я рад! Повар, вот он. Ну, знаете, беф-буйи – вздор… Холодная водка, кочанная капуста, расстегаи, форели… Идите, садитесь, приветствую… Как рад!..

– Но позвольте… а как же все-таки этот… беф-буйи?.. – колеблется вице-губернатор.

– Ваше высокопревосходительство… дозвольте… – говорит повар, – его превосходительство изволили пожаловать – прямо чтоб вот сказать правду – в сером виде… А сейчас, вот поглядите; в лице краска играет… жизнь! Беф-буйи это чего? Разве можно для гостя такого?.. Откушайте для начала – сиг вот. Утром поймали… Просится – скушайте, ваше высокопревосходительство. Прямо как ждал вас…

Вице-губернатор выпивает рюмку и оживленно говорит:

– Да, сиг… Это понять надо! Свежесть какая!..

…Они уже выпивали по восьмой, а их еще ждал коньяк 1811 года.

Брюханов мрачнее тучи ходил в рубашке и в кальсонах по комнате. Останавливался, смотрел на фотографии, висящие на стене, говорил:

– Вы понимаете! Это же ведь черт знает что такое! Это ведь криминал, явный криминал… Всем расскажу, всем… Их обоих туда. Не угодно ли, с какой стати, пью без них натощак? Что я, извозчик, что ли? Пойду к повару, узнаю – тогда…

И Брюханов стал раздраженно одеваться. Достал из шкафа белые брюки, прошлогодние, надел. Застегнуть нельзя. Что такое? Потолстел… Снял опять штаны, сердился. «Уж пять часов!» Неприятно – водка натощак… Надел другие штаны – городские, черные. Как-то всё не ладится. «Возмутительно, непонятно…»

Наконец оделся, взял шляпу, трость и вышел. На мосту через речку остановился. Тихий вечер. По реке плывет лодка. Какой-то молодой человек гребет, а на руле сидит молодая девушка. Они чему-то смеются.

«Вот, – подумал Брюханов, – смеются. А я…»

Он долго смотрел вслед удалявшейся лодке и, когда она скрылась за поворотом реки, он почувствовал себя глубоко несчастным.