Тьма

– Насколько мне известно, Дарья Петровна Картошкина. Сотворила она крестное знамение, и отец Владимир благополучно сверзся ниц.

– А вы говорите – «больше некому».

– Но ведь не она же поднимала отца Владимира?

– Откуда вы знаете? А если именно она…

– Чепуха! Не верю!

Шурик пожал плечами:

– Воля ваша. Никто вас верить не уговаривает. Однако вы сами себе противоречите. Допустим, поднял в воздух попа я, а опустила она. Значит, чудотворцев уже, как минимум, двое. Но я отрицаю свое участие в этой истории. Выходит, и попа в воздух подняла она. Тем более что мамаша испытывает к отцу Владимиру некоторую неприязнь. Может, это у нее получилось непроизвольно. Я, помнится, в храме давай обличать этого незадачливого батюшку. А мамаша слушала мои обличения и проникалась к отцу Владимиру негодованием. И совершенно нечаянно, даже скорее неосознанно, пожелала, чтобы поп предстал перед паствой в смешном виде, – и, тебе пожалуйста, поняла, как вы выражаетесь, «в воздуся». Так что уж извините, отец Патрикей, я тут ни при чем.

– А другие случаи как объясните?

– Какие, например?

– Скажем, с оживлением раба Божьего, младенца Славика Соколова.

– Мальчонки этого? И опять, почему вы решили, что это я поднял его из гроба?

– Ну а кто еще? Не Дарья же Картошкина?

– А вы слышали, при каких обстоятельствах он умер?

– Кажется, задохнулся. Скоротечный дифтерит или что-то в этом роде.

– А дальше как дело было?

– Я не знаю.

– Так вот. Прибежали эти Соколовы сюда, и ко мне: оживи, мол… Деньги стали совать. Я им говорю: не могу, не в моей воле… Младенец преставился. Душа отошла… Нет, пристали: оживи, да оживи! Я им толкую: даже если я оживлю вашего ребенка, он будет не живой. Как кукла – видимость одна. Короче, отказал им. Видать, отец мальчика затаил злобу. Когда эти казаки решили меня выпороть, этот самый Гена Соколов вызвался в качестве палача. И, следует отметить, справился со своей задачей неплохо. – Шурик усмехнулся. – Ну а потом с ним и с его семейством случились неприятности. Но это не моя работа.

– А чья же?

– Наверное, тех, кто в меня верит. По-настоящему верит.

– Это вы о ком? Уж не о Толике ли Картошкине?

– Не знаю, поверите вы ли или нет, но только утверждаю: не я оживил мальчишку.

– А самого Толика? Тоже, скажете, не вы?

– С Картошкиным несколько сложнее. Вообще-то он вовсе не умирал…

– То есть как?!

– У него была просто долговременная потеря сознания. Нечто вроде летаргического сна. Душа его хоть и вышла из тела, но находилась неподалеку. Вернуть ее назад не составило труда.

– Но почему вы избрали в качестве своих, не знаю, как их обозначить, учеников, что ли, Картошкина и близнецов Сохацких? Ведь они далеко не лучшие люди нашего городка.

– Ибо, как говорится: «Худшие станут лучшими». Не я их выбирал…

– А кто же?

– Вы помните, батюшка, выражение «вера горами движет»?

– Естественно.

– И другое: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир».

– Первые словеса взяты из Евангелия, а вторые принадлежат древнегреческому математику Архимеду.

– Теперь попробуйте соединить оба изречения в одно.

– Вы хотите сказать: вера является точкой опоры.

– Именно. И эта точка опоры – я!

Отец Патрикей недоверчиво усмехнулся:

– Но откуда у этих людей вера? Ладно Дарья Картошкина… А сынок ее, а эти близнецы… Ведь, между нами говоря, деклассированный элемент.

– А у Господа в апостолах кто ходил? Такие же простецы. Рыбаки, пахари, граждане без определенных занятий…

Отец Патрикей вскочил и с неподдельным изумлением воззрился на Шурика.

– Вы хотите сказать?!. Нет, нет, это богохульство!!!

– Помилуйте, батюшка. Вы же сами пришли ко мне для того, чтобы узреть чудотворца. Допустим, я чудотворец. Но творит чудеса исключительно личность, обладающая сверхъестественными способностями. А они, способности эти, могут дать лишь две силы: Та, что наверху, и та, что внизу. Так что, батюшка, кто бы ни дал мне мои способности, я, так или иначе, посланец этих сил.

– Но какой именно?! – вскричал отец Патрикей.

– Какое это имеет значение.

– Как это какое?! Самое огромное! Если ваши возможности идут оттуда, – и седенький батюшка ткнул перстом в небо, – тогда вы мессия, если оттуда, – палец его указал на землю, – тогда вы…

– Ну, кто? Договаривайте.

– Тогда вы от диавола! – наконец решился священник.

Шурик скривил губы: