Тьма императора

– А ты, как я понимаю, еще и поешь. – Он тоже улыбнулся, ощущая смущение собеседницы.

– Пою. – София кивнула, чуть покраснев. – Этому же учат всех аньян, ваше величество. Разве вы… не знаете?

Он развел руками, стараясь не рассмеяться.

– Откуда мне знать? Я же не аньян.

– Но Вирджиния…

– О, если бы я спросил ее об учебе, то услышал бы в ответ: «Ваше величество, зачем вы напоминаете мне о моем возрасте?»

София фыркнула, сильнее заливаясь краской.

– Ну, в общем, нас, то есть аньян, учат всему этому в институте. Что-то получается лучше, что-то хуже. Я хорошо рисую, но вышиваю и шью так себе.

– Я тоже, – кивнул Арен, и София зазвенела от радости и удовольствия, засмеявшись так искренне, что он с трудом удержал себя, чтобы не шагнуть вперед, к ней. Вновь захотелось сделать не то, что следует, а просто взять то, что хочется. Как берет Адриан – не задумываясь о последствиях.

Не задумываться у Арена никогда не получалось.

– Что ты хотела спросить об играх? – Он решил вернуться к теме разговора, пока еще были силы сдерживать желания.

– Да. – София моментально посерьезнела, даже эмоции изменились – они были по-прежнему светлыми, но искрились радостью гораздо меньше. – Я хотела спросить, в какие игры могу играть с наследниками. Прятки, например, дозволены?

– Разумеется. Почему нет?

– Во время пряток аньян теряет своих подопечных из виду.

Ах, ну да.

– У ваших подопечных маячки на браслетах связи. Если вы будете играть в прятки, охрана проследит за тем, куда именно прячутся наследники, а дальше по обстоятельствам. Иногда они ничего не делают, иногда сообщают своим коллегам, и те перемещаются ближе к детям. Кроме того, во дворце почти везде есть кристаллы, которые позволяют охране просматривать происходящее на экране браслета, запоминать его и при необходимости пересылать мне.

– Ясно. Спасибо, ваше величество. А другие игры?

– Вы можете играть с ними во что угодно. Уверен, – Арен улыбнулся. – что в недозволенное вы с ними играть не будете. Что-то еще, Софи?

– Да. – Вновь вспышка смущения. Интересно, что на этот раз она собирается спросить? – Я сегодня была у мамы и сестер. Мама у меня держит цветочную лавку, но еще делает шоколадные конфеты на продажу. Так, совсем немного. Я принесла с собой пару коробок, хотела подарить Агате и Александру. Вы разрешите?

– Разрешу, – ответил Арен, опять развеселившись. Ни один человек не смешил его так часто, как эта девушка. – Только ты солгала, Софи.

– Что? – Она удивленно захлопала глазами.

– Ты принесла не пару коробок. Коробок – три. Кому третья?

Изумление, смущение, неловкость и что-то, похожее на стыд. Целый коктейль из эмоций.

– Мне… – пробормотала София, залившись краской чуть ли не с ног до головы, и Арен не выдержал – расхохотался так, как совсем не подобает императору. Даже слезы на глазах выступили.

– А я надеялся, ты скажешь – мне, – произнес он в шутку и тут же пожалел о ней – стыд стал отчетливее, и собеседница, кинувшись к шкафу, через секунду вытащила оттуда маленькую красную коробку, перевязанную лентой.

– Вот! – София подскочила к императору и протянула ему коробку. Сама она при этом цветом лица была не бледнее своего подарка. – Возьмите, пожалуйста, ваше величество!

Арену было и смешно, и стыдно. И зачем он это сказал? Понимал же, что у нее после его слов не будет другого выхода, только отдать ему эти конфеты.

– Я пошутил, Софи. – Он взял коробку из ее рук и положил на стол. – Я не люблю шоколад. Подари мне лучше какой-нибудь из своих рисунков.

Краска медленно покидала щеки девушки.

– Конечно, – сказала София, испытывая при этом такую ласковую неловкость, что Арену вновь безумно захотелось сделать шаг вперед. – Конечно, ваше величество.

– У тебя есть еще вопросы?

– Нет. – Она помотала головой, улыбнувшись. – Все. Спокойной ночи.

Спокойной… нет, эта ночь вряд ли получится спокойной.

– До завтра, Софи.

Когда Арен вышел из камина в комнате Виктории, на него полились совершенно другие эмоции. Он на секунду прикрыл глаза – было тошно, оставаться здесь не хотелось, хотелось уйти к себе. Особенно теперь, после разговора с Софией. Хотелось хоть ненадолго сохранить то хорошее настроение, что она ему подарила.

Но оно уходило от него так же быстро, как утекает сквозь пальцы вода.

– И зачем ты пришел? – спросила Виктория язвительно, глядя на него исподлобья. Он усмехнулся – а ведь жена ждала его. Это было понятно и по ее распущенным волосам – когда Виктория ложилась спать, она обычно заплетала их в косу, а ему нравилось, когда они распущены, – и по халату, небрежно накинутому на абсолютно голое тело. И даже по эмоциям – злость вперемешку с возбуждением.

Виктория всегда была страстной и всегда хотела его. И чем сильнее злилась, тем больше хотела. Арен слишком хорошо знал свою супругу, чтобы не понимать этого.

– Я говорил тебе утром, Вик. Говорил, что моя жена – ты.

Она нахмурилась – не понимала, как эти слова связаны с ее вопросом о причине прихода.