Тьма египетская

Небамон, столь недооценённый, отличным образом исправил свою ошибку. Хотя бы наполовину, но исправил. Обойдя по периметру бандитское логово и взобравшись на самый высокий валун, Са-Амон вгляделся в расстилавшуюся перед ним долину. То, что искал, обнаружил не сразу, потому что искал не там, где следовало. Дорога, белой полосой петлявшая вдоль горной шеренги, забредавшая на пару шагов в какие-нибудь рощи, была, несомненно, пуста. Сколь бы ни превзошёл Небамон самого себя стремительностью, он бы не смог за столь краткое время полностью скрыться из глаз с сотней людей и носилками. И сделав этот вывод, Са-Амон перевёл взгляд вправо, там тоже, в путанице каналов, рощ и разбросанных строений, можно было угадать неравномерный пунктир какого-то заброшенного тракта. Он вёл напрямик к берегу отдалённо поблескивающей реки. И на одном из достаточно длинных отрезков, не залитых водою и не запятнанных пальмовой тенью, он увидел стройную россыпь шагающих фигурок. Са-Амон обогнал взглядом пехотинцев Птаха и ощупал берег, пугаясь собственных предположений. И нашёл то, что боялся найти — корабль! У берега стояла большая гребная ладья.

Конечно же хитрый Птахотеп и не собирался весь путь до Фив тащить Мериптаха посуху. Это и долго и опасно. Небамону нужно было только обойти ближайшие к Мемфису посты гиксосов, а лучше всего это делать по краю долины. Теперь он погрузится на судно, поднимет паруса, и устойчивый в эту пору северный ветер сам повезёт спящего мальчика в гости к Яхмосу. Небамон проделал не более половины пути до пристани, его ещё можно догнать. Уже вечереет, и, может быть, он не решится пускаться в ночное плавание со столь ценным грузом.

Сзади раздался добродушный многоголосый хохот. Са-Амон обернулся — стая гиен полноправно входила на территорию разгромленного лагеря. Сплюнув в их сторону, безносый гигант заскользил вниз по осыпающемуся щебню.

Он старался держаться вплотную к тростниковой стене. Течение было здесь почти неощутимо и глубина достигала трёх локтей. Вытянутая узконосая лодка легко резала маслянистую непрозрачную воду, чуть кренясь и как бы проседая после каждого толчка шестом. Шест всякий раз чуть увязал в слое донного ила, поэтому толчки получались не резкими, смазанными, и лодка ползла мучительно медленно, а руки наливались тяжестью с неприятной быстротой.

Ладья Птаха была сейчас не видна за поворотом тростникового берега. Она держалась точно середины русла, подчиняясь командам сидящего на носу лоцмана.

Ярость придавала Са-Амону силы, и он свирепо пронзал ни в чём не повинную воду, вспугивал мелких птиц, устраивавшихся на ночь у берега. Так же он распугал людей на пристани, когда завладевал лодкой. Никому и в голову не пришло сопротивляться бурно дышащему, вооружённому до зубов человеку с бешено сверкающими белками.

Стена зарослей начала заметно отклоняться влево, сейчас он увидит ладью Птаха. По его расчётам, она должна быть совсем рядом. Что делать дальше, он уже решил в тот момент, когда перерубал причальный канат своей лодки на глазах у сотни человек, собравшихся поглазеть на отплытие ладьи.

Плечи совсем окаменели, и окаменение стекало в руки и поясницу, но скорость снижать было нельзя, иначе ладью не догнать. Кроме того, надо было сохранить силы для последнего броска, когда он окажется у её кормового руля. Са-Амон был сейчас готов на всё ради того, чтобы отдаться в руки того, от кого сбежал сегодня утром. О том, что это было именно бегство, и о том, что убиты три солдата, Небамону никогда не станет известно. Он просто обрадуется возвращению второго «подарка». Там, на корабле, посланец Амона найдёт способ добраться до спящего. Пусть связывают руки и ноги, зубы ему никто не свяжет.

И тут лодка, лизнув днищем по тёплой нильской волне, вылетела на широкий водный простор из-за стены тростника. И сердце Са-Амона заныло. Ладья была не в паре сотен локтей, как он рассчитывал, но значительно дальше. Однако расстроиться он не успел, потому что сразу же разглядел выгоду для себя в расположении корабля. Он продолжал двигаться строго по центру русла, а оно в этом месте описывало большую петлю. Внутри этой петли лежало мелко затопленное первыми водами разлива просяное поле. Если пересечь его напрямик, пока ладья описывает окружность, то можно её и перегнать.

Близость цели возобновила силы. Са-Амон повертел над головою шестом, как базарный канатоходец, сбрасывая налипшую грязь и траву, и направил стрелу своего судёнышка наперерез величественному и молчаливому кораблю. Лодка слушалась с удовольствием, словно ей нравилась эта охота. Она скользила, чуть задевая выпуклым брюхом рыхлую поверхность недалёкого дна. Гигант даже не ожидал в себе такого запаса мощи, это Амон вдохнул её в отяжелевшие члены в самый нужный момент. Поглядывая вправо, он с нарастающей радостью понимал, что успевает, успевает, и всё упорнее и чаще работал шестом. И в момент наибольшего упоения погоней он вдруг полетел вперёд через борт лодки и через голову.

Проклятая межа!