Тюрьмой Варяга не сломить

Минут за двадцать все было закончено. Миронов даже не стал удаляться в свой кабинет для обдумывания приговора, а с ходу бухнул: «…к десяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима». Адвокат Копылова не произнесла ни слова, лишь исправно подписалась под всеми бумагами.

После суда к Миронову в кабинет зашел подполковник Беспалый. Он молча подошел к столу и протянул руку.

— Молодец. Все прошло гладко. Комар носу не подточит. Сегодня вечерком жди гостинцев. И до скорого! Думаю, пора тебя, Митя, повысить в звании. Ну, бывай!

Когда за Беспалым захлопнулась дверь, Миронов печально воззрился в окно. Интересно, когда это кончится? Наверное, никогда. Он вспомнил, что до него в горсуде Северного городка председательствовал Матвей Сергеевич Рыбин. Перед уходом на пенсию, четыре года назад, он вызвал к себе Миронова и долго с ним беседовал при закрытых дверях. Смысл беседы заключался в одном: Рыбин советовал своему молодому преемнику никогда не конфликтовать с представителями власти. Он указал ему сухоньким пальцем на черный телефон на своем столе и пророкотал:

— Мне по этой дуре лет двадцать звонили. И тебе будут звонить. Слушай внимательно, соглашайся. И выполняй. Тогда продержишься тут до пенсии. А иначе — со свету сживут.

Миронов встал и подошел к окну. От здания суда отъезжал «воронок», в котором увозили только что осужденного на десять лет Владислава Игнатова.

«Все, сгинул парень, — безрадостно подумал Миронов. — Погубил я тебя!»

Глава 35 Воровской этап

Тормоза заскрежетали, и локомотив, шумно выдохнув в стужу колесные пары, остановился.

— Приехали, голубчики, — злорадно проговорил подполковник Беспалый и выплюнул остаток папиросы себе под ноги. Чинарик проделал в воздухе великолепное тройное сальто и воткнулся изжеванным концом в свежевыпавший снег, а красный уголек — маленький злобный вулкан — пыхнул серым дымом и потух навсегда. — Я вас научу любить свободу! — процедил подполковник сквозь зубы и уверенно двинулся в сторону остановившегося состава.

Вдоль узкоколейки, с автоматами в руках, выстроился взвод солдат — это было первое оцепление, а всего лишь в нескольких шагах от него, впритык к эшелону, удерживая яростно рвущихся собак, стояло второе.

Солдаты успели изрядно промерзнуть на двадцатиградусном морозе, но, проклиная в душе опостылевший край, въедливых командиров и матерых уркаганов, стойко продолжали нести тяготы срочной службы.

Собаки надрывались от лая, неустанно рвались вперед, как будто хотели искусать стальные колеса локомотива, но строгие хозяева то и дело усмиряли овчарок, охаживая их концами поводков по спине, как нерадивую скотину.

С подножки локомотива, прямо в глубокий снег, спрыгнул молодой розовощекий капитан. Он отряхнул рукавицей приставший к голенищам снег и бодренько поднял руку к ушанке, крепко завязанной под подбородком.

— Здравия желаю, товарищ подполковник. Как видите, прибыли вовремя, ни на минуту не задержались.

— Хвалю, — Беспалый стянул рукавицу и крепко пожал протянутую ладонь. — А то при таком морозе дожидаться, так до пенсии не доживешь.

— Ну вам-то уж грех жаловаться, Александр Тимофеевич. Здоровье у вас медвежье…

— Сколько душ в эшелоне?

— Немного. Двести пятьдесят зэков. Ну и намучился я с ними.

— Что так?

— То бузят, то кормежка им не нравится, а один раз чуть эшелон не перевернули.

— Как же это они так? — усмехнулся подполковник.

— А вот так! Стали бегать от одной стенки вагона до другой. Мы пробовали запретить, однако они не слушались.

Беспалый ухмыльнулся:

— И что же они сказали?

— Сказали, что греются! — Подполковник невольно расхохотался. — И так раскачали вагон, что он едва под насыпь не опрокинулся. Сами бы, конечно, угробились, но и солдатиков бы покалечили. Только автоматными очередям и сумели их успокоить. Слава богу, отмучился. В этот раз, как никогда, устал. Эта компашка, товарищ подполковник, вам сюрпризов еще немало преподнесет! Попомните мое слово.

— А я с ними вошкаться не собираюсь, загоню их всех в «сучью» зону, вот пускай их там поучат хорошим манерам!

— Вы, Александр Тимофеич, прямо весь в батю, ничем вас не проймешь. У меня вот так не получается.

— Ничего, капитан, послужишь у меня, и у тебя выйдет: не можешь — научим, не хочешь — заставим.

— Товарищ подполковник, а спирт у вас есть? — осторожно поинтересовался капитан и пояснил: — Вроде и взяли с собой немало — целую канистру, да тут такие морозы пошли, чуть дуба не дали, только спирт и спас. Пили ковшами, как компот, за два дня весь недельный запас выдули.

— Мне это знакомо, — понимающе хмыкнул Беспалый и довольно похлопал по плечу капитана: — Зайди в сторожку, там тебе плеснут, отогреешься, — небрежно махнул он в сторону крепко сколоченной избы, что чернела за станционным домиком.