Тираны и мстители

— Ну да, верно. — Я сглотнул. — В общем, у нас есть план, причем хороший, но нам никогда его не осуществить. Для этого требуется много такого, чего у нас нет, — парашюты, манекены, технологии… — Я старался играть как можно правдоподобнее. — Конечно, если бы кто-то смог все это для нас создать…

Заграбаст развернулся ко мне, сузив глаза.

Я невинно улыбнулся.

— Ах ты, наглая деревенщина… — пробормотал он.

— Все вы, эпики, так говорите, — сказал я. — Почему бы не пройти какие-нибудь курсы языка для злобных диктаторов или что-то типа того? В смысле — тот, кто выражается как…

— Это всего лишь уловка, чтобы заставить меня стать вашим слугой, — перебил меня Заграбаст. — Я сказал, что не стану использовать свои способности в угоду вам.

Я встал, глядя ему в глаза:

— Проф захватил в плен Тиа, члена нашей команды. У нас есть план, как ее спасти, но без соответствующих ресурсов нам его в жизнь не воплотить. Либо ты создашь то, что нам нужно, либо нам придется убраться из города и отказаться от своих намерений.

— Я не собираюсь в этом участвовать, — заявил Заграбаст.

— Ты уже участвуешь, старина. Либо начнешь работать с нами в одной команде, либо — до свидания. Желаю удачи в выживании. Все бандиты и мелкие эпики разыскивают тебя по приказу Профа. Людей останавливают на улицах с биодетектором, за твою голову объявлена награда, повсюду распространяют описание твоей внешности…

Заграбаст стиснул зубы.

— Мне казалось, что зло тут воплощаю я.

— Нет. Ты каким-то образом победил тьму. Ты не злой — ты просто избалованный и себялюбивый. — Я кивнул в сторону остальных. — Мы принесем тебе список. Все это наверняка тебе по силам. Ты ведь можешь создать… скажем, что-нибудь размером с диван? На расстоянии до пяти километров, если мне не изменяет память? Предел максимальной массы вряд ли имеет значение.

— Откуда… — Он уставился на меня, словно увидев в первый раз. — Откуда ты это знаешь?

— Ты получил свои способности к сотворению предметов от Эврики. У меня имеется на нее полное досье.

Я направился к двери.

— Ты прав в одном, — сказал Заграбаст мне вслед. — Я не злой. Я исключительный. Все остальные в этом грязном, жутком, безумном мире давно стали порочными, погрязшими во грехе, внушающими отвращение… называй как хочешь. Они сломлены.

Я обернулся, вновь встретившись с ним взглядом. Клянусь, я увидел ее — тьму, похожую на бездонный водоем, кипящий от ненависти, презрения, всепоглощающей жажды разрушения.

Стало ясно, что я ошибался, — Заграбаст не преодолел тьму. Он был одним из них. Его удерживало что-то еще.

Охваченный тревогой, я повернулся и вышел, убеждая себя, что следует как можно быстрее принести ему список, но на самом деле я чувствовал, что больше не смогу взглянуть Заграбасту в глаза. Мне хотелось оказаться с ним на разных концах земли.

25

— Ну да, — раздался в моем мобильнике голос Эдмунда, — если подумать, со мной действительно случалось нечто подобное.

— Расскажи, — поторопил его я.

Закрепив мобильник на рукаве куртки и сунув наушник в ухо, я собирал все необходимое для предстоящей сегодня вечером операции. Никого, кроме меня, в этой комнате нашего нового временного убежища больше не было. Прошло пять дней с тех пор, как Тиа попала в плен, и мы, как и планировали, перебрались на новое место. Я говорил с Коди насчет того, чтобы воспользоваться пещерами под городом, но в конце концов мы решили, что они недостаточно хорошо исследованы и могут быть ненадежны.

Вместо этого мы приняли одно из его предложений — тайник под мостом в парке. Мне не терпелось добраться до Тиа, но переехать мгновенно было невозможно. Чтобы обвыкнуться на новом месте, требовалось время, к тому же план Тиа включал в себя проводившийся в Острой башне прием, а ближайший должен был состояться сегодня вечером. Оставалось лишь надеяться, что Тиа сумеет продержаться так долго.

— Это было… где-то два или три года назад, — продолжал Конденсатор. — Предыдущие хозяева рассказали Стальному Сердцу, что мое слабое место — собаки. Он иногда запирал меня вместе с ними — не в наказание, просто так. Я так и не смог понять зачем — никакой закономерности не наблюдалось.

— Он хотел, чтобы ты его боялся, — ответил я, просматривая содержимое рюкзака и сверяя его со своим списком. — Ты настолько невозмутим, Эдмунд, что порой кажется, будто тебя вообще ничто не пугает. Вероятно, это не нравилось Стальному Сердцу.

— Меня многое пугает, — возразил эпик. — Я словно муравей среди великанов, Дэвид! Едва ли я представляю угрозу.

Я сомневался, что это имело значение для Стального Сердца. Он держал Ньюкаго в постоянном мраке, заставляя свой народ жить в страхе. Его вторым именем была паранойя. Вернее, третьим, поскольку его собственное имя состояло из двух слов.

— В общем, — продолжал Эдмунд, — он запирал меня с собаками, злыми и жуткими. Я сжимался в комок у стены и рыдал. Казалось, лучше никогда не станет — только хуже.

Нахмурившись, я застегнул рюкзак и снял с рукава мобильник, взглянув на экран, где виднелось изображение пожилого человека со смуглой кожей.