Читаем Тимур — сын Фрунзе полностью

«И сердитый тон ваш в ту же точку нацелен, но этим трюком не смутите, товарищ майор, — подумал Тимур и, стремительно набрав высоту, заложил самолет на развороте в глубокий крен, покосился в зеркальце — в уголках губ майора запульсировала едва приметная улыбка. — Вот так, товарищ очередной экзаменатор. Может, сверх программы вас петлей встряхнуть?.. Или штопором?.. Да изругаете потом не столько меня, сколько Коршунова, а мы инструктора не приучены подводить. Степан же прав: сообщение — дипломатия, а нам медлить недосуг».

Еще и еще — третий, четвертый — вираж. Самолет точно выведен на ориентир. Начинается снижение…

Май в Крыму ослепителен не только солнцем, но и густой, сочной зеленью. Особенно ее много в предгорье, вдоль шоссейного серпантина.

Привыкшие к аэродромному простору и безбрежной высоте, курсанты чувствовали себя на узком, петляющем в горах асфальте не совсем уютно. Автобус то и дело виражил, и хотелось крикнуть шоферу: «На взлет!»

И все же экскурсия в Ялту была впечатляюща. «Ласточкино гнездо»… Скала «Парус»… Дворец-санаторий «Кичкинэ»… Золотой пляж «Ливадии»… Домик Чехова… Но не настолько, чтобы заглушить ощущение потери нескольких праздно проведенных дней.

Ступив на высокий балкон наскального миниатюрного замка и увидев перед собой широкий простор моря и неба, а рядом парящую чайку, Тимур почувствовал, что уже скучает по полетам. После посещения домика Чехова купил несколько ялтинских открыток. На одной из них, с изображением писателя в старомодном пенсне, он сообщил Вере: «Только что был в гостях у Антона Павловича (прочитай еще раз его рассказ «Верочка» и мою надпись на книге!). Всю жизнь Чехов стремился к предельной точности и краткости. Между прочим, без предельной точности и краткости и в авиации нечего делать. А посему — не дуй свои толстенькие губки и знай: хотя мои весточки кратенькие, но они всегда точны в одном — приходят к тебе в тот день, когда ты начинаешь обо мне думать плохо. Не думай так, Вера. Помню и помню. И еще. Жду не дождусь послепраздничных будней. Там — снова высота, но не прежняя — подопечная… Самостоятельная! А это, заметь, почти уже цель».

<p>ГЛАВА ВОСЬМАЯ</p>1

Это и было то самое удивительное, волнующее, ни с каким другим утром не сравнимое, на всю жизнь запоминающееся утро — самостоятельный вылет на истребителе И-16.

… Тимур прибавил двигателю обороты и — взлетел. Сам!

Сплошную синь альминского неба по кругу и в зонах тут и там бороздили самолеты. Тимур строго выдерживал направление и обозревал пространство. Вокруг, куда ни глянь, друзья-товарищи… Хотя бы вон тот «ястребок», что пошел в сторону моря, определенно ведет старшина смежной летной группы — Семен Рыжов. Так держать, Сеня! И не беда, что у тебя характерец ершистый. Главное достигнуто — самостоятельно ведем боевые истребители! А ну, где вы там, любители нарушать наши воздушные драницы?! Захотелось петь. И он запел:

Орленок, орленок, взлети выше солнца…

На земле капитан Голубев и лейтенант Коршунов в окружении курсантов группы стояли и, заслонившись от солнца кто планшеткой, кто учебником, а кто и просто рукой, пристально следили за тупоносой машиной, мчавшейся по кругу. И каждому, наверно, тоже хотелось пропеть те же слова, подбадривая качинского орленка. Коршунов, однако, своевременно отвлекся от захватившего и его зрелища, почти строго напомнил:

— Курсант Ярославский, почему медлите? Самолет вышел на прямую, снижается. Встречайте, ваша очередь.

— Отличнейше снижается, — вслух подумал нещедрый на похвалу Голубев и даже присел, ловя взглядом момент касания земли. — Есть! Точный расчет.

2

Серебристый «ястребок» генерала Туржанского — предел мечтаний каждого выпускника-качинца. Курсанты знали, что начальник школы охотно вверял свою машину лучшим из лучших, и этого своеобразного, непредусмотренного ни одним наставлением и уставом поощрения добивались многие, однако не всем оно выпадало.

А самолет-то был таким же, как и все остальные школьные И-16, только выкрашен серебристой краской, да, пожалуй, поновее и ухоженнее, чем эскадрильные работяги «ястребки».

Полеты были в разгаре, и все, кто находился в квадрате, увидели над аэродромом сверкнувший серебром истребитель.

— Начальник школы!

— Генерал в воздухе!

Инструктора в таких случаях прерывали занятия: пусть отвлекутся малость — есть на что посмотреть.

Выполнив серию сложных фигур, серебристый И-16 плавно приземлился и зарулил к предварительному старту. Дежурный по полетам, поправив на рукаве алую повязку, побежал докладывать.

Выслушав дежурного, генерал стянул с головы кожаный шлем, пристегнул его к ремню и направился в сторону притихших, словно зачарованных, курсантов.

— Внимание! — предупредил их Коршунов и стал несердито выговаривать: — Серебро ослепило? А свой самолет потеряли… Где Фрунзе?

— В своей зоне… Вон тот, выполняющий иммельман[5] — сымитировал кистью руки рисунок сложной фигуры Степан.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека юного патриота

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне