Тимофей: блокнот. Ирка: скетчбук

Пошёл снег. Рисовать совсем невозможно, но я пытаюсь. Пальцы закоченели и просто болят. Но мне зачем-то надо, именно сегодня.

Лицо этого моста хмурое, нерадостное. Но красивое. Оно что-то знает, это лицо; кажется, оно похоже на моё, только красивее. Если бы Тоня спросила: ты – это мост? какой? – я бы ответила ей, что вот. Это мой мост, железо и громыхание.

* * *

Дома никого нет. Я долго грею руки горячей водой, под краном, а потом лезу в телефон: появились ли ещё поклонники у моих рисунков? Ну да, трое.

И в ленте вижу какое-то печенье. Рецепт. Это Полина выложила, с которой мы раньше в музыкалку ходили. Она его сделала, печенье, у неё получилось! Хвастается. Ну да, чем ещё хвастаться, она же не рисует!

Вот я какая стала злая, надо же. Полина вообще ни в чём не виновата. Она зато Бетховена играет, наверное, или Рахманинова – а я бросила.

И что, я не могу испечь вот такое печенье? Да? Трудного, между прочим, ничего нет! И мама завтра возвращается!

Я решительно достаю из холодильника масло и яйца. Так, мука, сахар… всё есть. Это хороший знак!

«Смешать масло и сахар». Как, интересно, смешать? Не очень и перемешивается…

Я бросаю вилку и смешиваю руками. А что? Ведь руками – хорошо! Как в детстве, когда можно было возиться во всякой грязи, вот мы на море из песка с Пашкой строили всякое…

У меня получились довольно бесформенные комочки, но ведь главное вкус, да?

Я вспоминаю свои опыты с чайником и бутербродами и даже не выхожу с кухни. Пока оно ещё белое. Белое… белое… аааа, горит! Ой!

Я вытащила печенье. Несомненно, это печенье!

У меня на руке остался ожог от противня. Больно, но даже приятно: производственная травма. Я успеваю ещё всё вымыть и печенье разложить на тарелочке. Все обрадуются. Между прочим, нормально получилось. А запах! Запах вообще сумасшедший! Иногда запах важнее вкуса.

Я даже забыла, что мы с Пашкой в ссоре. И представила, что и он обрадуется тоже!

Как там мои рисунки?

Я достаю наброски и тушь. И опять начинаю перерисовывать, и время исчезает. Оказалось, можно что-то делать и не чувствовать ни времени, ни себя. Провалиться.

…И только сейчас я понимаю, что лицо железнодорожного моста – не моё, а Пашкино.

* * *

Мама вернулась. Нахвалила моё печенье и Пашкин суп (да, он вчера сварил суп!). Я даже показала ей свои рисунки – она и их похвалила тоже. Ей можно было ещё остаться в больнице, но она ушла «под расписку» – говорит, там невозможно. Ничего не происходит!

Ну да, мама любит, чтобы происходило.

…Я думала, сразу всё наладится, всё станет хорошо и дышать будет легче. Оказалось – да, но и нет тоже. Неужели я пекла своё печенье для Пашки, а не для неё? Пашка молчит.

Ну и дурак. Больно надо.

* * *

Скоро, совсем скоро кончится зима. Лёд на реке растаял – ледохода не было, я опять всё пропустила. Несколько дней не была на реке, некогда было – и чистая вода. Иногда по ней отдельные льдины плывут. Красивые.

Рисование моё кончилось. Пыталась ещё – никак. Только и осталось, что четыре моста. Пробовала ещё – получается специальное, не то. Будто учебный рисунок. Не нравится. Надоело.

Всё-таки Ван Гога из меня не вышло.

Я даже убрала тушь подальше, занялась геометрией и алгеброй. Сижу четвёртый час; зато уже почти всё, за неделю догнала. Хорошо.

Вдруг звонит телефон. Кто это? Пашка?!.

– Ир, – говорит он и молчит. А потом говорит ещё: – Ирка, ты дома?

– Ну, дома, – говорю я.

– Можешь мне помочь?

– Могу.

Конечно. Не скажу же я ему «нет».

– В моём столе, в ящике, лежит паспорт. Можешь мне его привезти?

У меня будто камень повернулся в животе. Такой, остроугольный. Зачем ему паспорт? Что случилось?!.

– Нашла?

Я открываю ящик стола. Этого никогда, ни за что нельзя делать; но ведь он сам попросил! Всё равно кажется, что я преступник.

…В ящике лежит фотография. Чёрно-белая. Она уходила и обернулась, девушка. Спина и профиль. Красивая фотография.

– Ну? Нашла?!. – торопит Пашка.

Под фотографией куча бумажек; да, вот и паспорт.

– Нашла.

– Я тебе пришлю адрес. Привезёшь? Сможешь?

– Что случилось? Ты где? Паш!

– Я в полиции. Ну, чего ты, всё нормально; просто до выяснения личности… Привезёшь паспорт – сразу отпустят. Поняла? Маме не говори!

Гудки.

Я смотрю на фотографию. Красивая девушка; серьёзное лицо, не улыбается.

Пашке не понравится, что я её видела. Я переворачиваю фотографию лицом вниз.

Так; теперь нужно как-то сбежать из дома.

– Ма! Мне Тоня звонила, мы проект вместе делаем. Я к ней забегу, ладно?

– Надолго?

– Часа на два.

– Ну, смотри, не засиживайтесь!

Я хватаю куртку и проездной, выскакиваю из дома.

Ехать далеко, посмотрела в гугл-картах.

Начинается дождь, надо было с капюшоном куртку надеть! А зонтов я не признаю.

Ладно, всё это не страшно. Что там может быть? За что его в полицию?

Пил пиво в общественном месте. Мог? Мог. У нас так старшеклассников загребли как-то. Что ещё? Ну, не вор же он! Может, ошибка. Может, на кого-то похож! Почему так медленно едет это метро?!.

Какой жуткий район! Темно и грязно, я путаюсь, иду по нужной улице в другую сторону… А Пашка ждёт! Его хоть не бьют там?

Вот! Наверное, это оно. Проходная. Турникет. Человек в фуражке.