Тим

— На юге будет по-другому.

— Почему?

— Потому что я в это верю.

— А я не верю. Да и не умеем мы работать на земле. Опыта нет. Только ломаем и рушим. Мы едем на юг, а в этом никакого смысла нет. И мы окончательно поймем это, когда приедем, наконец, на этот сраный юг. Больше у нас не будет цели.

Такие “разговоры” повторялись каждый день, и с каждым разом голоса становились громче и надоедливее. Вспоминалась Ольга, летящая вниз, в толпу Буйных, с поднятым ко мне лицом, в то время как я растерянно держал в непослушных руках ее синюю курточку. Это лицо, немного удивленное и растерянное, часто снилось мне по ночам. Порой оно превращалось в лицо Влады. Теперь уже Зрячая медленно, как в слоумо, падала, глаза расширены, рот приоткрыт, кудрявые волосы развеваются, словно под водой…

Однажды приснилось, что Орда несет на руках, торжественно этак, Супругов, Борю, Хозяина и Юру, Конспиролога Яна, Матерь и ее детишек, а я отстреливаю их из снайперской винтовки одного за другим. И рядом со мной висит в воздухе высоченная белая фигура в окровавленном саване и багровой короне и длинными костлявыми пальцами поглаживает меня по плечу:

“Убей их всех, Тим, ведь ты — Палач и служишь Мне”.

Всякий раз я просыпался в поту с бешено стучащим сердцем, а потом долго лежал во тьме, не в силах уснуть. В эти глухие ночные часы мне хотелось умереть, потому что я уже перестал понимать, зачем живу…

В одном из деревенских домов я наткнулся на здоровенный шкаф, полный книг. Они приятно пахли… В том доме я застрял на целый день, листая потрепанные томики, и на другой день снова пришел в эту нежданную библиотеку.

Пока я читал с середины разные приключенческие романы Дюма, Купера, Верна, Фармера и других, Голлум и Смеагол в моей больной башке не смели пикнуть. Я читал и видел живых людей, которых никогда не было на свете, но которые, оказывается, продолжали жить даже после апокалипсиса. В конце концов большинство настоящих людей испарилось как утренняя мгла, а вымышленные герои оказались живее всех живых…

Я вынес несколько десятков книг из этого пустого дома и принес в Adria Twin. И последующие дни читал, читал, читал, пока не закружилась голова и в глазах не образовался “песок”. Я даже забывал поесть и вспоминал об этом, лишь когда желудок начинал звонко возмущаться.

Это был удивительный трип — бегство от реальности в другую реальность, вымышленную. Я проглатывал книги одну за другой, сидя на раскладном стульчике в тени машины где-нибудь на обочине. Перечитав или просмотрев по вертикали несколько художественных романов, принялся за документалистику: книги по психологии, философии, истории…

Написанные людьми, которых нет, о жизни, которой нет.

А потом на меня вдруг накатил “отходняк”. В какой-то момент строчки затуманились, и на страницы закапало. Нет, не дождь, погода была отличная, солнечная, а внезапные слезы. Я отшвырнул книгу и, плохо соображая, что делаю, пошел к мосту через большую реку. Посередине реки остановился и перегнулся через ограду, глядя на маслянисто-зеленоватые волны далеко внизу.

В эти секунды мне неожиданно полегчало. Еще бы, сейчас перевалюсь через ограду, сдохну и не придется больше мучиться. Прыгну вниз — шлеп! Объятия холодной воды, я хватаю ртом воду, вода попадает в легкие, я захлебываюсь, сознание тускнеет… И всё. Вековечная тьма, откуда нет возврата.

Очень просто.

Наверное, именно ощущение того, как легко и просто решить проблему, и останавливало самоубийц в прежнем мире за полшага до гибели. Не страх смерти: самоубийцы боятся жизни больше, чем холода могилы. Осознание легкости и простоты.

А если проблему так легко решить, почему бы не попробовать другие варианты?

Как бы то ни было, это осознание мелькнуло и исчезло. Я перелез через ограду и встал на другой стороне, глядя на струящуюся реку, чьи плавные узоры на поверхности никогда не повторяются. Когда немного закружилась голова, поднял глаза, чтобы посмотреть на белый свет напоследок…

И увидел яркий солнечный зайчик на другом берегу среди зеленых крон. Это луч солнца отразился от позолоченного купола храма.

Я никогда не верил в Бога и в церквях был считанные разы. Родители тоже религиозностью не отличались и мозг мне не пудрили. Даже после Дня Икс и всей мистики, которая случилась, вера в то, что есть на небе кто-то бесконечно великий и справедливый, не возникла.

Но сейчас я замер в шаге от смерти, и мне пришла странная идея наведаться в этот храм. Наверняка он пустой и брошенный, но все же…

А броситься в реку всегда успеется. Я уже понял, что это очень просто. Технически, во всяком случае.

Поколебавшись, я перелез обратно и пошел дальше по мосту на тот берег. Автомат остался в машине — на кой он мне, раз я собрался умирать? Пистолет, правда, и два ножа остались при мне; с некоторых пор они всегда при мне, как руки и ноги.

Храм находился на окраине небольшого села, почти у самой воды, на возвышении, в окружении кедров, берез и ив. Красивый, нарядный.

И заброшенный.