Тихое убийство. Инфекция как орудие преступления

Подобное возражение имеет право на существование. В Советском Союзе бывало, конечно, всякое, в том числе и катастрофы, и злой умысел с использованием техники. В сентябре 1976 г., например, совсем незадолго до описываемых событий, 24-летний советский лётчик Владимир Серков сел за штурвал самолёта и умышленно таранил дом № 43/1 по ул. Степная в Новосибирске. Так он попытался отомстить жене и тёще, причём, предупредил их о своём намерении накануне. Женщины ушли из дома, никого не предупредив об угрозах, и в результате пострадали совершенно посторонние люди (3 жителя дома погибли в момент тарана, ещё 1 умер в больнице, а кроме того, 11 человек получили ранения различной степени тяжести, из них 4 — тяжёлые. Из 4 погибших и умерших трое были детьми младше 7 лет). Было ли следствие по этому делу? Разумеется, всем сестрАм, как говорится, досталось по серьгАм. В ходе расследования, в частности, выяснилось, что Серков вообще не мог быть лётчиком, ибо страдал эпилепсией и имел серьёзные травмы головы. Вскрылись грубые нарушения в системе работы наземных служб аэропорта «Северный», допустивших несанкционированный вылет самолета, фактически его угон. Были приняты серьёзные меры по реорганизации работы аэродромных служб, а все персонально ответственные руководители положили на стол партбилеты и лишились постов.

Кстати, это был вовсе не единственный случай такого рода, кончали с собой подобным образом и боевые лётчики. И всегда эти трагические инциденты расследовались и виновные находились. Или назначались — это как угодно можно называть, но для нас сейчас важна не игра в слова, а констатация того факта, что Советская власть во всех подобных случаях не оставляла без наказания руководителей виновного на разных этажах власти.

И если бы некий военный микробиолог, работавший в Свердловске-19, надумал покончить с собой столь изощренным способом, как распыление в военном городке аэрозоля с бактериями сибирской язвы, то можете не сомневаться — последовало бы непременно расследование и фамилии виновных прозвучали бы. И было бы их много — и непосредственный начальник, и замполит, и командир части, и ещё бы начмеду досталось до кучи. А уж «особисту» влетело бы по самое «не балуй», никто бы не принял его объяснений, что он чего-то не знал и о чём-то не догадывался! Обязан был знать или хотя бы догадываться — ибо работа у него такая, в его распоряжении необходимый агентурный аппарат, техническое оснащение для ведения оперативной работы, финансирование и властные полномочия! Но как было сказано выше, ни одно должностное лицо из числа командного состава в/ч 47051 погон своих не лишилось и даже на пенсию досрочно не отправилось. Значит не было к ним претензий! От слова никаких…

Есть ещё веское соображение, работающее против версии умышленного заражения, совершенного военнослужащим в/ч 47051. Уже не раз и не два в этом очерке обращалось внимание на аномальную продолжительность эпидемии, которая продлилась вплоть до второй декады июня. Однократное заражение не могло дать вспышку инфекции такой длительности. Собственно, мы это видели даже по статистике вновь выявляемых больных. Самоубийца мог распылить аэрозоль всего 1 раз — последний.

26 сентября 1976 г. гражданский лётчик Владимир Серков направил самолёт АН-2 в окна дома № 43/1 по ул. Степная в Новосибирске. Это был суицид, совершенный общественно опасным способом, о котором самоубийца предупредил жену и тёщу заранее. Версия о том, что вспышка сибиреязвенной инфекции в Свердловске в апреле — июне 1979 г. явилась результатом аналогичной суицидальной попытки, имеет право быть озвученной… Хотя она представляется автору совершенно недостоверной и бездоказательной.

У него не было шансов повторить эту проделку как минимум трижды — в конце второй декады апреля, в первых числах мая и в конце первой недели мая (ориентировочно назовём эти даты, хотя сразу оговоримся, что они условны — это 19 апреля, 2 или 3 мая, 6 мая). А ранее мы отмечали то обстоятельство, что развитие эпидемии характеризовалось несколькими «волнами», т. е. периодами затишья, сменявшимися притоком новых больных. Наличие таких «волн» не укладывается в картину одноразового вброса патогена в атмосферу.

Именно поэтому предположение о действиях условного "самоубийцы-вредителя" критики не выдерживает и не может считаться правдоподобным.

Но самый недоверчивый читатель наверняка сохранит в душе сильный скепсис относительно надёжности советской техники и оборудования. И припомнит, как в Чернобыле через 7 лет грохнул реактор или как взорвалась баллистическая ракета на борту ракетного подводного крейсера стратегического назначения (РПКСН) К-219 и справедливо укажет автору: "А ведь там автоматика была не хуже! Там, что ли, не было оборудования с системами взаимной замкнутости?" Мог ли в системах защиты оборудования в Свердловске-19 иметь место крупный неустранимый технический дефект, который привёл к выбросу в атмосферу некоторого количества живых бактерий сибирской язвы?