Тихий уголок

Джейн улыбнулась и кивнула.

– Знаете, кем я был, пока не пошел по этой дорожке? – продолжил он. – Был официантом в роскошном ресторане. Огромные чаевые. Зарабатывал хорошие деньги. Был кем-то вроде воспитателя молодежи и церковным работником. Тренировал команду Детской лиги. Разбирался в бейсболе, как никто другой. – Он остановился, поднял голову и посмотрел на чаек, летавших в пронизанном солнцем воздухе. – Забавно, но я почти не помню, куда все это делось.

– Оно никуда не делось, – сказала Джейн. – Оно все еще часть того, что есть вы. И всегда будет.

Взгляд Барни прояснился.

– Интересный взгляд. И может быть, правильный. – Он оглянулся. – Никого. Теперь я в безопасности.

Когда он снова посмотрел на Джейн, детское воспоминание на мгновение унесло ее на двадцать лет назад. Она нашла птичье гнездо, – вероятно, его сбросил с дерева на траву какой-то хищник. Три маленьких яичка, расколотые и пустые. Глаза Барни были не цвета выцветшей джинсовой ткани, а такими же голубыми, как те печальные, разломанные скорлупки.

– Что это? – спросил он.

– Это? Какое «это»?

– То, о чем вы хотели спросить? – Джейн не ответила, но он не отставал. – Валяйте, выкладывайте, что у вас на уме. Меня больше никто и ничто не может обидеть.

Поколебавшись, она сказала:

– Другие люди, которые… которые живут так же, как вы. Никто из них не совершал самоубийства?

– Самоубийства? Ну, половину из них нужно отмести, потому что они психованные, как сортирные крысы. Простите за мой французский. Они ничего не понимают в самоубийстве, потому как не уверены, живы они или уже нет. А остальные? Самоубийство? Черт, мы цепляемся за жизнь каждый день, чтобы продержаться. Если только вы не имеете в виду самоубийство как в замедленной съемке, когда сорок лет пьешь всякую дрянь, и тебя кусают клещи, и зубы у тебя сгнили, и ты холодными ночами спишь на улице, потому что я не люблю, чтобы нянька в ночлежке мне указывала. Но это не самоубийство. Это больше похоже на преждевременный выход на пенсию и приключения бедняка. Если Господь хочет выдернуть меня отсюда, Ему придется сильно постараться, у меня корни как у дуба.

– Рада это слышать, – сказала Джейн.

Запоздалое понимание смягчило суровое выражение на его лице.

– Кто из ваших близких покончил с собой?

Она сама удивилась своему ответу:

– Мой муж.

На мгновение ей показалось, что Барни ошеломлен ее признанием. Он открыл рот, но не знал, что сказать. Посмотрел на чаек высоко в небе, потом снова на Джейн. В его глазах сверкнули слезы.

– Ничего, – сказала она. – Извините. Не хотела вас расстраивать, Барни. Я справляюсь с этим. Я в порядке.

Он кивнул, беззвучно пошевелил губами, снова кивнул и наконец произнес:

– Не знаю, почему он это сделал, но уж явно не из-за вас.

Повернувшись, он побрел прочь, сгибаясь под тяжестью рюкзака, с мусорным пакетом в руке, спеша, насколько позволяли ноги, словно именно от таких вещей, от трагедий, происходящих в мире, он пытался убежать все это время.

Джейн крикнула ему вслед:

– Корни как у дуба, Барни!

Он поднял руку и помахал, давая понять, что услышал ее слова, но так и не оглянулся.

33

От побережья Джейн поехала по бульвару Уилшир на восток, к Уэствуду. Большие опасности дня остались позади, малые ждали впереди.

Под жарким солнцем плелись, бампер к бамперу, машины, водители вели себя агрессивно, лишь немногие признавали свое равенство с другими согласно правилам дорожного движения, а потому все перемещались рывками – часто слышался визг тормозов и звучали гудки. Джейн почему-то вспомнила Бертольда Шеннека из видеороликов: добродушное лицо, привлекательная улыбка. А после этого подумала о мышах с мозговыми имплантатами, марширующих ровными рядами, словно на плацу, под военный марш.

Единственное сожаление, связанное с операцией в парке «Палисейдс», состояло в том, что ей пришлось показать свое удостоверение, чтобы осмотреть отель и понять, как использовать его наилучшим образом, как вести наблюдение из-за входной двери. Палома Уиндем, управляющая, возможно, пришла к выводу, что эта женщина, самоуверенный агент ФБР, обвела ее вокруг пальца. Или же решила, что удостоверение поддельное. В любом случае она наверняка позвонит в Лос-Анджелесское управление, чтобы подать жалобу или исполнить свой гражданский долг и сообщить о мнимом агенте. Меньше всего Джейн хотела, чтобы Бюро занялось ее поиском в дополнение к безымянным силам, полным решимости пресечь расследование эпидемии самоубийств.

Из всех зданий напротив парка отель был лучшим местом для того, чтобы переместить распечатки из портфелей в мусорный мешок, хотя какое-то время Джейн подумывала, не сделать ли это в «форде». Она могла бы остановиться на Аризона-авеню, неподалеку от Оушен-авеню, могла бы ждать за рулем с включенным двигателем. Нона могла бы подъехать на роликах прямо к машине. Но если бы люди Рэдберна оказались рядом, не было бы никакой возможности задержать их – никакого эквивалента цепочки с замком – и помешать им схватить Нону.