Тихий уголок

– Кто вы? – переспросил Натан, придя в недоумение оттого, что глава Министерства задает ему такой вопрос. – Вы – Рэндольф Кол.

– Ты сказал, что кольцо вокруг нее смыкается. Как именно?

– Мы нашли мотель, где она ночевала. Сейчас мы в этом мотеле. Она привезла сюда телефон Овертона, взяла оттуда то, что нужно, и выбросила.

– Ты думаешь, он назвал ей пароль? – спросил Кол.

– Судя по тому, каким мы его нашли, – да. Она как следует на него нажала.

– Где этот мотель?

– На окраине Напы.

– Черт возьми! Она нацелилась на Шеннека.

– На кого?

Кол дал ему почтовый адрес.

– Вот куда она направилась. Натан, немедленно туда. Убей ее. Убей! Мне нужно позвонить.

Бут отключился. Кол. Кол отключился.

Журчание. Силверман чувствовал, как что-то быстро накатывается на него. Нет. Это вода в раковине. Он выключил кран.

И все равно он чувствовал, как что-то быстро накатывается на него.

20

Бертольд наливает два бокала пино гриджио и несет их, чтобы поставить на кухонную доску рядом с раковиной. В этот момент звонит висящий на стене телефон. Он уже звонил за несколько минут до этого, но у Бертольда нет ни малейшего желания прерывать свое занятие. Как и в прошлый раз, включается голосовая почта.

Инга смотрит на свое вино и улыбается, продолжая чистить картошку.

Бертольд стоит с бокалом и наблюдает за ней. Есть что-то эротическое в том, как ее изящные руки нежно касаются клубней.

Когда Шеннеки на ранчо, еду для них обычно готовит один из рейшоу, в чью программу введен тысяча один рецепт. Но во время этого приезда Инга пришла к выводу, что рейшоу не соблюдают установленных правил гигиены. Тот, который готовит для них, моет руки слишком редко и, возможно, трогает себя за всякие места, когда возится с продуктами. Поэтому она твердо намерена готовить сама, пока Бертольд не изучит проблему и не найдет способа исправить ситуацию.

Бертольд не уверен, что рейшоу «превращаются в маленьких грязных животных», как утверждает Инга. Два-три небольших отклонения в их поведении заставили ее сделать вывод, что катастрофа не за горами. Ее убежденность в правильности собственных умозаключений, а также приставание к нему с этой ерундой раздражают Бертольда.

Настенный телефон звонит снова. Номер не включен в справочник, но в последнее время на него насели роботы, предлагающие все, что угодно, от таймшеринга до органических стейков. И опять включается голосовая почта.

Бертольд, изучавший историю, издавна верил, что тот, кто хочет достичь высшей власти, с большей вероятностью удовлетворит свое честолюбие, если рядом будет не менее честолюбивая и безжалостная женщина. Каким бы выдающимся человеком он ни был, спутница жизни, соединенная с ним стремлением к общей цели, привносит в их совместное предприятие женскую интуицию и коварство, недооценивать которые не стоит.

А кроме того, Инга, снедаемая неутолимой жаждой богатства и власти, восхитительно и бесконечно сладострастна.

Обладание такой женой, конечно, имеет и обратную сторону: она хочет наслаждаться и получать удовлетворение по-своему, а это требует от него затрат времени и энергии. Немаловажно и то, что ему приходится делиться с ней приобретенной им властью. Иногда он подумывает, не запрограммировать ли девушку из «Аспасии», чтобы та была неутомимой и безжалостной, помогая мужу достичь Олимпа, но в то же время полностью покорной ему, чтобы мужу не приходилось отшучиваться в ответ на надуманные жалобы, вроде той, что рейшоу редко моют руки.

Он смотрит, как она чистит картошку – это выглядит не так эротично, как мытье, – и слышит резкий звук за окном. Поначалу тот напоминает жужжание низко летящего служебного вертолета, доставляющего новых эмигрантов из Силиконовой долины в их убежища посреди этой страны вина и роз.

Телефон на стене все звонит и звонит. Бертольд нетерпеливо хватает трубку.

– Не дай бог, телефонная распродажа.

– Она едет к тебе, – говорит Бут Хендриксон, их добрый друг из Министерства юстиции.

Поначалу его слова кажутся загадочными, но начинают обретать смысл, когда Бертольд понимает, что шум снаружи не похож на ритмичное тарахтение вертолетного винта.

– Эта сука Хок, – уточняет Бут. – Она уже близко.

– Что за чертовщина? – спрашивает Инга.

Бертольд теперь смотрит не на небо, а на землю: что-то движется по вытянутому лугу на склоне холма за домом. По дикой горчице и траве, распугивая стаи бабочек, к ним мчится чертова машина – наполовину внедорожник, наполовину танк.

Бертольд роняет трубку, а Инга – нож и картошку: кажется, будто машина сейчас пробьет окно и стену, так что раковина и шкафы обрушатся на них. Шеннеки никогда не бывали в честном бою, и в решающий момент когти паники вцепляются в них, лишая способности мыслить разумно. Муж отступает вправо, жена – влево, они стукаются друг о друга, разум окончательно покидает их – кажется, что со всех сторон их ждет гибель, убежать от нее невозможно. Таинственная и внезапная атака парализует их: несущаяся на них громадина – это не машина, а скорее орудие Божественного гнева, спущенное с небес; для них настал судный час.