Тихий гром. Книга четвертая

Уговаривать хуторян собраться к рословскому двору совсем не понадобилось. Как только прослышали, что туда чай привезли, табак, мануфактуру, — моментально сбежались все, как на пожар.

Немало хороших агитаторов было на счету у троицкой большевистской организации, но учительница Мария Селиванова выделялась убежденностью, умением донести открытую правду, повести за собой слушателей. Удалось ей уговорить какое-то торговое товарищество выделить деревне хоть немного необходимых товаров и проскочить со всем этим через казачьи дозоры. Правда, тем дозорам велено было хлеб выуживать у мужиков, чтоб войско прокормить, а все остальное пока не касалось их.

Когда мужики со стройки пришли, у двора и во дворе у Тихона весь хутор сбежался. Столов натащили откуда-то. А на них — товары городские. Мужики табачком запасаются, бабы чай хватают. Кое-кто к мануфактуре подступается, да много-то не возьмешь — дорога больно.

У крыльца тоже стол стоит, на нем — бумаги.

— Граждане! — говорила Селиванова, поднявшись на ступеньки крыльца, чтобы видеть всех. — Вот здесь перед вами девять списков кандидатов от разных партий. Каждый должен выбрать один из этих списков. Но я предлагаю вам брать только восьмой номер. В нем — кандидаты от большевистской партии.

— И чего ты, барышня, с восьмым этим номером привязалась, — подал голос Прошечка. — Может, я первый номер хочу али второй. Чего они все обозначают?

— Конечно, вы имеете право брать любой список. Но для чего же вам голосовать против себя, против своих интересов? Вот в первом списке — кандидаты от партии народной свободы. Самые видные богачи. Разве у вас интересы одинаковы с ними? Во втором — кандидаты от казаков…

— Ну, про етот нам пояснять не требовается, — загудели мужики.

— Третий, — продолжала Селиванова, — от социалистов-революционеров, четвертый — от социал-демократов… Но все, кроме восьмого, будут защищать интересы буржуазии в Учредительном собрании. Только большевики заботятся о простом трудящемся человеке. Вы же знаете, что Советское правительство приняло декреты о земле и о мире, именно поэтому мы должны поддерживать голосованием большевиков.

Она прочитала воззвание городской большевистской организации:

— «Товарищи! Солдаты и солдатки, рабочие и работницы, крестьяне и крестьянки! Кто за немедленную передачу земли народу без всякого выкупа, голосуйте за список № 8.

Кто за обуздание хищнических аппетитов промышленников, за рабочий контроль над ними, голосуйте за список № 8.

Кто против смертной казни, голосуйте за список № 8.

Ни одного голоса соглашателям, меньшевикам и социал-революционерам. Ни одного голоса буржуазии и помещикам.

Солдаты, казаки, кто за прекращение военных действий с Германией, голосуйте за список № 8.

Женщины, солдатки, кто хочет прекращения войны и возвращения своих мужей с поля боя, тот голосуй за список № 8.

Товарищи, граждане, спускайте в избирательную урну листки только с цифрой № 8. Стойко помни цифру № 8. С этой цифрой приглашай других делать то же самое.

Троицкий комитет РСДРП (большевиков-интернационалистов)».

— Если нет вопросов, можно приступать к голосованию, — закончила Селиванова.

— Да сколь же их, вопросов-то задавать, — молвил Прошечка и двинулся к столу.

В углу двора кум Гаврюха вел агитацию на свой лад.

— Эти все партии — есеры да как их там еще — такие ж, наверно, хорошие, как тот земский начальник с полицейским…

— Какой еще земский начальник? — спросил кто-то.