Тихий дом

Без привлечения «кашников» теперь точно не обойтись, понял Замятин, после того как Мирослав обрушил на его многострадальную голову информацию из статьи. Какой бы скепсис ни одолевал его относительно страшилок про Интернет, но по прочтении шокирующего материала даже он был всерьез заинтригован. Похоже, проблема действительно существует, и выходит она далеко за рамки одного случая с летальным исходом. Статья в СМИ федерального масштаба – это уже не шепот перепуганной Кати на лавочке у подъезда, которой в ее возрасте что только не взбредет в голову, это констатация. И озвучена она на всю страну так громко, как в военное время новости с фронта, что называется, «с каждого столба».

Ощущение громогласного набата пришло к Замятину, когда, вернувшись домой после рабочего дня, он полез в Интернет, чтобы внимательно изучить текст. Не успел он ввести в поисковике запрос «группы смерти», как в глаза бросились заголовки в топе новостей: «Убийства подростков и таинственные группы смерти»; «130 суицидов подростков за полгода»; «Интернет-террор. Кто и зачем истребляет наших детей?» и так далее. Казалось, тему подхватили все без исключения СМИ, независимо от формата и статуса. Будто история подросткового суицида и загадочных групп в социальных сетях, затягивающих неокрепшие души в черный омут, была сахарной косточкой, на которую все кучно набросились, сорвавшись с цепей. Одни педалировали тему, нагнетая ажиотаж, другие демонстрировали скептический настрой к сенсации, которую удалось раздобыть коллегам.

У Замятина от обилия ссылок по теме голова пошла кругом. Он открыл веб-страницу оригинальной статьи, положившей начало обсуждению. Рядом с текстом неприметным серым значком располагался рисунок глаза, возле него цифры – статистика посещения. А статейка-то меньше чем за сутки набрала около миллиона просмотров – неплохо для издания, которое редко бывает на слуху. Глядя на феноменальный рейтинг материала, майор ощутил, что былой скепсис в нем возрождается – а не спекуляция ли эта статья? Все-таки любят у нас страшные истории, приправленные мистикой, а в этой новости все ингредиенты сенсации правильно дозированы и подобраны один к одному, будто по проверенному рецепту. Это с одной стороны. А с другой – ведь есть и факты, о которых он сам знает: есть Тихий дом, будь он неладен; есть эти мутные группы, в которых не пойми что накалякано – без пол-литра не разберешься; есть символ ОНО, очень похожий на сатанинский знак; есть, в конце концов, самоубийство Лизы Лаптевой, самое настоящее, никем не придуманное. С журналистом не мешало бы встретиться, уточнить источники данных, как и с какой подачи, он все это раскопал. «Откуда у него данные о количестве пострадавших? – Задавался вопросом Замятин, по новой просматривая цифры из статьи. – У меня, майора с Петровки, таких данных нет, а у него есть. Откуда?»

Среди бардака своей холостяцкой берлоги Иван Андреевич не без труда отыскал пульт от телевизора, смотреть который ему доводилось редко из-за ненормированного рабочего графика. Пульт нашелся под подушкой, то есть там, где его присутствие логично, с учетом особенностей замятинского быта, а другой стороны – сразу не догадаешься. «Надо бы созвониться по скайпу с Лис, как она там, ничего ли нового не надумала,..» – промелькнуло в его голове.

Запылившийся экран телевизора моргнул будто спросонья и выдал картинку: бессменная ведущая новостей на главном канале страны рапортовала о том, что Роскомнадзор и уполномоченный по правам ребенка требуют срочно провести проверку фактов, изложенных в статье о группах смерти.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… – подумал Замятин, оценив наконец масштаб резонанса. – Вот тебе, Ванечка, и Тихий дом! Вся страна на уши встала, а ты все мнешься… Все-таки правда ли? Для утки уж слишком смело…» Так или иначе, смерть Лизы в отзвуках этой тревожной сирены, завывшей на всю страну, уже не казалась майору обычным самоубийством без подоплеки. Тем более он сам убедился: девочка состояла в одной из таких групп, осталось только вытащить на свет ее переписку с администраторами. Все в истории Лизы было созвучно журналистскому расследованию, которое производило впечатление весьма тщательного, однако даже предположительно не отвечало на вопрос: кому и зачем понадобилась вся эта мистификация и детские жизни?

Все же медлить было нельзя. Наконец-то в эфемерном деле о гибели Лизы, которым Замятин обременил себя сам, тяготился ношей, но и сбросить ее не мог, появились реальные, не мифические зацепки. И майору не терпелось испытать привычное чувство взятого следа, выбраться из эзотерического болота на привычную для себя твердую колею.

Встречаться с «кашником» нужно чем скорей, тем лучше. Уж они-то там, в своем высокотехнологичном управлении должны хоть что-то знать об этом беспределе, если он действительно происходит. Тем более если масштабы его так велики, что привели к смерти более чем сотни подростков.