Тихие воды (ЛП)

  Но были кошки — всегда, в обозримом будущем, кошки. Так что всякий раз, когда Резник оставался допоздна, будильник устанавливался на пять тридцать, и он забыл одну из своих старых курток, а гардероб Ханны оставался ее собственным. Несмотря на его заверения, что ей не нужно вставать с ним, она упорно делала это, готовя кофе для него и чай для себя; как только Резник ушла, взяла вторую чашку и легла в постель, читала и дремала весь следующий час.

  Возвращение Резника всегда встречала самая крупная из его четырех кошек с прихорашивающимся пренебрежением, Диззи одаривал его гордым задом и бежал впереди него вдоль каменной стены, огибающей дорогу, спрыгивая вниз и с напускным нетерпением ожидая у входной двери. .

  К тому времени, как Резник принял душ, переоделся, покормил кошек, приготовил себе тосты и еще кофе и проехал через весь город до станции Canning Circus, было около половины девятого. Карл Винсент более или менее закончил подготовку ночных файлов для проверки Резником и жадно поглощал бутерброд с беконом и яйцом, который принес из столовой. В углу комнаты уголовного розыска, на шкафах рядом с разделенным на перегородки кабинетом Резника, кипел чайник, готовый заварить чай для собравшихся офицеров.

  «Много активности?» — спросил Резник.

  Винсент слишком поспешно сглотнул и едва не задохнулся. — Не совсем, — наконец выдавил он. "Тихий. Но есть одна вещь. Те картины, которые, как мы думали, кто-то пытался поднять несколько месяцев назад. Один из тех больших домов в парке. Апрель, что ли? Мая?" Он открыл файл и указал. "Здесь. Кто-то вломился в это место прошлой ночью. Убрал их обоих.

  Резник ясно вспомнил этот случай; он даже вспомнил картины. Пейзажи, у них обоих, совсем небольшие. На рубеже веков? Кто-то звонил… Далзейлу? Далзейл. Он не думал, что это произносится так, как выглядит.

  Он вспомнил, как ждал возле дома, пока злоумышленник уйдет, а другие охраняли боковую пожарную лестницу и тыл. За исключением того, что Ежи Грабянски вышел из дома через входную дверь, а в сумке, которую он нес, не оказалось ничего, кроме камеры «Полароид», фонарика и пары перчаток.

  — Знали его, не так ли? — спросил Винсент. — Какая-то связь?

  Помимо того факта, что мы оба поляки, подумал Резник, в любом случае родословная? И, мог бы он добавить, что мы оба выше шести футов и тяжелы от этого. В первый раз, когда он увидел Грабянски, это было похоже на то, как если бы он вошел в комнату и столкнулся лицом к лицу со своим двойником. За исключением того, что он был копом, а Ежи Грабянский был профессиональным преступником, вором.

  «Мы вытащили его несколько лет назад, — сказал Резник, — вместе с неприятным произведением по имени Грайс. Похищенные драгоценности, другие ценности, деньги, полкило кокаина…»

  Винсент присвистнул. — Они не торговались?

  Резник покачал головой. «Наткнулся на него более или менее случайно и попытался избавиться».

  «Тем не менее, должно быть, затянулось какое-то тяжелое время».

  — Грайс, конечно. Все еще где-то далеко, насколько я знаю. Линкольн. Скрабы».

  — Не Грабянски?

  «Он помог нам поймать кого-то, кем мы были после долгого времени. Большой поставщик. Мы заключили сделку».

  «И он вышел? Ничего такого?"

  "Несколько месяцев. К тому времени, как дело дошло до суда… Резник пожал плечами. «Выходите из дому первым звонком. Если больше ничего не было нарушено, вход чистый, место больше похоже на то, что его посетила ночная уборщица, чем грабитель, Грабиански может быть в кадре».

  — Верно, босс.

  По пронзительной версии «This is My Song», доносившейся вверх по лестнице, Резник понял, что вот-вот должен появиться сержант Грэм Миллингтон.

  Ханна немного рассказала об Алексе и Джейн Петерсон. Она и Резник вскоре заснули — после хорошей еды и хорошего вина — и их утро было слишком торопливым и сонным, чтобы говорить о чем-либо.

  Сидя сейчас в своем кабинете и перебирая бумаги, Резник вспомнил вчерашний ужин, пытаясь припомнить какие-либо признаки, подтверждающие обвинения Ханны. Алекс был более доминирующим, это правда; даже властный. Он явно чувствовал, что его мнения имеют большое значение, и не привык, чтобы им противоречили: возможно, подумал Резник, это следствие общения с людьми, чьи рты обычно были широко растянуты и забиты металлическими предметами.

  Но хотя Джейн и молчала, она едва ли казалась запуганной. И когда она выступила против него по поводу бродвейского мероприятия, которое она организовывала, он, похоже, воспринял это достаточно хорошо. Разве он не поцеловал ее, как бы говоря, что не возражает, молодец? Хотя Резник знал, что Ханна, вероятно, сочтет это покровительственным, он не был уверен, что полностью с этим согласен.

  Как долго, подумал Резник, они женаты, Алекс и Джейн? И какие бы шаблоны ни формировались в их отношениях, кто сказал, что они обязательно были неправильными? Что лучше всего подходит некоторым, подумал Резник, заставляет других искать утешения в другом месте — например, его бывшая жена Элейн.

  Он обдумывал это и размышлял, не пора ли зайти в гастроном, чтобы перекусить до обеда, когда Миллингтон постучал в его дверь.