Тик-так

— Догадались? — потерянно переспросил… хотя теперь уже переспросила особа, чье имя мы пока еще не готовы огласить. — Кто еще об этом знает?

— Я, — сознался приблизившийся Максимов. — Когда я спасал вас в море, вы всячески увертывались от меня, предпочитали держаться на целомудренной дистанции, хотя видно было, что перетрусили. Это меня насторожило.

— Вы опасались, что ваши формы, если Алекс, пардон, нащупает их, могут вас выдать. А потом отказались переодеваться на виду у мужчин, и у меня отпали последние сомнения.

Девица в матросском одеянии порывисто прижала ладони к лицу и всхлипнула. Чувствовалось, что она вот-вот зарыдает.

— Тише! — Анита подпустила в речь строгости. — Вы же не хотите, чтобы вашу тайну узнали все на этом корабле? Держите себя в руках!

— Юнга! — проорал с грот-брам-реи Рамос. — Ты долго там будешь торчать? За работу!

Незнакомка совладала с нервами, отняла ладони от глаз и прокричала в ответ:

— Сейчас!

С места, однако, не стронулась. Анита развернула перед ней платочек, на котором были вышиты две буквы: «Д» и «Б».

— Как вас зовут? Случаем не Джесси Блейк?

Девица побелела, как свежевыпавший снег. Надсадно вытолкнула из себя шесть слов:

— Я не Джесси… Отстаньте от меня!

В особенностях женских душевных струн Анита разбиралась преотлично. Инструмент деликатный, капризный: чуть перетяни — и вместо гармоничной мелодии получишь какофонию. Незнакомка находилась на пределе эмоций, нажим следовало ослабить.

Анита вложила ей в руку платочек, дав понять, что не собирается его никому показывать. Доверительно взяла за локоток, приготовившись наговорить столько утешений, сколько понадобится.

На палубу с шуршанием опустился парус — тот, что был предназначен для штопки.

— Юнга! — снова донеслось с мачты. — Задери тебя Кракен, сколько можно ждать?

— Меня зовут! — девица попыталась высвободиться. — Мне надо идти…

Анита уже готова была смириться с тем, что важное общение придется отложить, но неожиданно вмешался Алекс.

— Джесси Блейк? — проговорил он, осененный идеей. — Постойте… Нелли говорила, что о вас писали в газете. Вашего мужа застрелили, так? И это сделали люди, которых уже нет… Их убили здесь, на шхуне!

Барышня, притворявшаяся юнгой Парисом, отшатнулась. Ее лицо совсем помертвело.

— На что вы намекаете? — выкрикнула она, уже не заботясь о конспирации.

— Не надо, Алекс! — Анита хотела удержать его от дальнейших разоблачений, но он вошел во вкус.

— Я не намекаю, сеньора… или кто вы там на самом деле… Я вас спрашиваю: не вы ли их ухлопали, а? Кровь за кровь, зуб за зуб, и все такое прочее…

Анита опустила руки. Теперь будь что будет. Свой зарок она не нарушила: предположение выдвинуто Алексом, а не ею. Хотя, если быть честной, мысли ее вертелись вокруг того же самого. Отмщение — достаточный посыл для убийства. Кто знает, может, между этой дамочкой и ее благоверным были такие отношения, что и Ромео с Джульеттой не снились. А разве то, что она проникла на судно под видом мужчины, прикрываясь чужим именем, не говорит о враждебных намерениях? Какую еще цель она могла преследовать, переодеваясь юнгой и устраиваясь на шхуну, куда капитан Руэда нанял убийц господина Блейка?

И все же Анита, памятуя о своих промашках, медлила, не присоединялась к мнению Алекса. Ждала, как поведет себя импульсивная личность, что стояла перед нею.

А личность саданула острой коленкой Максимову между ног, подбежала к борту, сдернула с крюка фонарь (из-за треволнений его забыли погасить после ночи) и в два прыжка очутилась возле люка, ведшего в трюм.

— Стой! — Анита припустила за ней, оставив скрюченного Алекса охать на палубе.

Девица спустилась по лесенке в темное нутро корабля, Анита не отставала. Они обе оказались в запутанных, похожих на червоточины, проходах между расставленными бочками. Трюм озарился зеленым светом, шаткие кляксы которого облепили предметы и лица двух разгоряченных беготней женщин.

Погоня в стесненном пространстве длилась меньше минуты. Предполагаемая Джесси, загнанная в тупик, прижалась лопатками к внутренней обшивке трюма.

— Не подходите! — она подняла фонарь над бочкой, что стояла справа. — Я за себя не ручаюсь!

— Ну-ну, милочка! — заворковала Анита, как нянька, что призывает к покою непослушного ребенка. — Вы же не станете делать глупостей…

— Еще как стану! — девица хрястнула фонарем о край бочки; стекло разлетелось, оголив бутон живого пламени, трепетавший на конце пропитанного маслом фитиля.

Анита заледенела. Одно движение — умышленное или неосторожное — и порох в бочке рванет. За ним сдетонирует весь смертоносный груз, складированный в трюме, и шхуну разнесет на мелкие части.

— Джесси, Джесси… опомнитесь!

— Я не Джесси! Уходите!

Застучали подметки по деревянным ступенькам — это спустился в корабельную утробу оклемавшийся Алекс. Он выглянул из-за плеча Аниты и ужаснулся:

— Ненормальная! Она нас всех взорвет!

Где-то над люком зазвучала перебранка — сбежались матросы, капитан Руэда отгонял их. Анита не разбирала фраз, но интонации позволяли составить верное суждение о происходившем.