Тик-так

На Аниту, равно как и на прочих свидетелей этой сцены, сообщение капитана не произвело сколько-нибудь сильного впечатления. Вывод и без проверки напрашивался сам собой. Оставалось выяснить, где конкретно содержался яд: только во фляге или в баке, откуда Хардинг набирал воду.

— Это что ж теперь — весь суп выливать? — жалобно пропищала Вероника. Ее, как главную по кухне, волновал именно этот вопрос.

— Не надо выливать, — послышался голос Рамоса. — Я пил из бака, когда Хардинг уже залез на мачту.

— Я тоже пил, — сказал Карл. — Как видите, живой.

Руэда для всеобщего успокоения зачерпнул из бака воду кружкой и выпил до капли. Ход простой, но требующий мужества. Несомненно, он укрепил репутацию капитана.

Анита посчитала, что теперь пора обсудить очередное убийство. Она была признательна сеньору Руэде за то, что он не предал огласке ее рассуждения относительно причастности Хардинга к предыдущим смертям. Опозорилась бы — только и всего.

Она пребывала в расстройстве и давалась диву: почему ее сообразительность, которая столько раз помогала изобличать самых хитрых злодеев, нынче отказывается служить? Вроде и версии логичные, подкреплены фактами, а поди ж ты — оплошка за оплошкой…

Она поклялась не лезть на рожон, и соображения, если они придут на ум, держать при себе, покуда не возникнет твердая вера в их непогрешимость. При подобной тактике правильнее было помалкивать или задавать вопросы. Анита выбрала второе.

— Когда мы сбежались на крик Вероники, Хардинг уронил свою фляжку… Кто-нибудь притрагивался к ней?

Разумеется, не стоило рассчитывать на то, что убийца выдаст себя. Анита ничуть не удивилась, услышав, что ни один из членов команды не видел, чтобы кто-то подходил к фляге. Ее поднял сам Хардинг перед тем как забраться на свой наблюдательный пост.

— Превосходно! — саркастически пыхнул трубкой Руэда. — Наш палач в своем репертуаре: подстроил все так, чтобы подозрения коснулись любого из нас.

— Кроме Вероники, — вставил ремарку Алекс. — Она находилась в центре внимания и не отлучалась с кормы.

Вперед выступил помощник капитана Рамос.

— Не то чтобы я обвиняю, — начал он, оглядывая угрюмых моряков, — но посудите сами… Из-за кого случился переполох? Из-за нее? — он вытянул палец в направлении Вероники. — Не-ет! Джимба — вот из-за кого мы побросали все и побежали на корму.

Австралиец подпрыгнул как ужаленный пчелой кенгуру, брякнул висевшими на шее костяными бусами.

— Джимба не убивал! Джимба очищал корабль от зла!

— Доочищался… — пробухтел рыжий Карл. — Хардинг, по-твоему, тоже зло?

— Я не травил Хардинга!

Вспыльчивый абориген попер на обидчика с кулаками, но был отброшен. Карл, сложенный, как древний викинг, прихлопнул бы его как муху, но ему помешали юнга и Рамос.

— Полегче, друг, полегче! — одернул скандинава Руэда. — Бездоказательные нападки у нас не в чести.

Анита в который раз отметила про себя, что он сбивается на интеллигентский стиль. Ну какой, скажите на милость, морской волк, урезонивая матросскую братию, будет употреблять салонные выражения? «Бездоказательные нападки»! Еще и честь приплел… Ох, непрост сеньор капитан, очень непрост!

Карл отпихнул юнгу влево, Рамоса — вправо, однако конфликтовать больше не стал и, матерясь, ушел на шканцы. Руэда поднял трубку повыше, по шлейфу дыма определил силу и направление ветра. Шхуна ходко рассекала морскую зыбь, не требуя срочных маневров с парусами. Однако Руэда не позволил матросам бездельничать.

— Подтянуть грот! А фок спустить и подлатать. Вон как бурей потрепало, не ровен час разойдется…

Анита отдала должное его мудрости. В головах у матросов раскардаш, напряжение такое, что из-за любой мелочи может начаться поножовщина. Пусть-ка потрудятся, выпустят пар. Целее будут.

Капитан встал у штурвала, сменив Накамуру. Он, как поняла Анита, не чурался простой судовой работы, а теперь, когда численность экипажа уменьшилась почти наполовину, ему и вовсе было зазорно командирствовать, сложа руки.

Вероника с возгласом «Ой, у меня ж там суп выкипает!» бросилась к оставленному без присмотра котлу. Максимов успел вдогонку спросить у нее, скоро ли поспеет долгожданный завтрак, она пообещала, что часам к одиннадцати справится, и убежала на корму. Накамура и Рамос полезли на грот-мачту, Джимба и Карл — на соседнюю. Юнга Парис замешкался, выбирая, кому подсобить. Рамос, вспомнив о нем, кивнул на Джимбу с Карлом — дескать, иди к ним. Мальчишка двинулся к фок-мачте, но его остановил нарочито смягченный, можно сказать, елейный голос Аниты:

— Это не ваш платок… миссис?

Юнга развернулся юлой, точно его стегнули сзади кнутом по афедрону.

Анита протягивала ему кремовый платочек, отороченный кружевами.

— Это ваш. Он выпал у вас из кармана, когда вы с сеньором Рамосом помешали Карлу побить Джимбу.

Парис залился краской, протянул было руку к платку, но тут же отдернул.

— Это не мое! Вы что-то путаете, сеньора…

— Не путаю, — Анита подошла к нему вплотную и зашептала, чтобы не слышали сидевшие на мачте: — Я давно догадалась, что вы не мужчина. Походка, жесты, поведение… Уж в этом-то я не ошибаюсь.