Тяжелые дни

            Генерал Рузский категорически заявил, что пока столице никакой опасности захвата неприятелем не угрожает. Положение на фронте сейчас действительно очень тяжелое. Если даже предполо­жить, что оно не улучшится и что продвижение немцев не удастся приостановить, то надо учитывать бездорожье, приближение осенней распутицы, неблагоприятные условия местности и т. п. Предположив, что немцы будут двигаться триумфальным маршем с музыкою и развернутыми знаменами, не встречая с нашей стороны никакого сопротивления, надо все-таки думать, что на это им потребовалось бы не менее 5 недель. Между тем несомненно, что бои нами будут даны и что они, хотя бы и при неблагоприятном исходе, задержат наступление на долгий срок.

            «Я вообще не думаю — заметил генерал Рузский — чтобы немцы собирались идти на завоевание Петрограда. Правда, соблаз­нительно захватить столицу, но задача не легкая, а они народ систематичный и не увлекающийся. У них планы другие. Весьма вероятен поворот на Бологое, чтобы разрезать Николаевскую ж. д. Тогда столица сама падет. Во всяком случае, если Петрограду будет грозить малейшая опасность, Совет Министров будет предупрежден заблаговременно».

            Затем, относительно общего положения на театре военных действий и шансов на будущее отзыв генерала Рузского резюмирован у меня в следующих словах:

            «Современные требования военной техники для нас непосильны. Во всяком случае за немцами нам не угнаться. При этих условиях, если судьбы войны должны разрешиться на нашем фронте и если союзники не помогут нам более деятельным образом, не следует строить себе особых иллюзий. Едва ли нас окончательно раздавят, но мы не сможем собственными силами разда­вить немцев. Думается, что мы еще долго сможем сопротивляться, если, ко­нечно, не произойдет каких либо непоправимых внутренних событий». От­носительно смены командования генерал Рузский отозвался весьма уклончиво и даже двусмысленно:

            «Многое можно сказать и за, и против. Весь вопрос сво­дится к выбору начальника штаба верховного Главнокомандующего, так как, по-видимому, генерал Янушкевич не может оставаться на этом посту Я считал бы, что наиболее подходящим при создающейся обстановке был бы ге­нерал Эверт. К сожалению, сейчас господствуют такие настроения, что нельзя назначать человека с иностранной фамилией. Выбор генерала Алексеева удачен. Это человек с огромным опытом и исключительною работо­способностью, спокойный, независимый и упорный в достижении поставленных целей».

            На расспросы о той роли, которую, по слухам, должен играть генерал Рузский в руководстве военными операциями, ответил полным незнанием и прибавил:

            «Я до сих пор еще не утвержден в должности. Нынешний состав Ставки ко мне не благоволит. Причина этого — мой отказ продолжать командовать западным фронтом, когда начался поход на Кар­паты, который я считал пагубным для всего хода нашей кампании. Мои {66}тогдашние предсказания, к глубокому сожалению, оправдались и этого мне не могут простить».

            О взаимоотношениях между военными и гражданскими вла­стями в Петрограде генерал Рузский заявил, что он сознает ненормаль­ность существующего положения, что необходимо этот вопрос урегулировать и что он займется им в первую очередь. Нельзя не отметить любопытный факт. На указания Членов Совета Министров относительно желательности созыва военного совета под председательством Государя Императора и с участием правительства, генерал Рузский сказал, что по его мнению такой совет был бы несвоевременным и мог бы явиться поводом к полной панике, так как в подобном торжественном собрании и армия, и общество усмотрели бы, что дело безнадежно и что прибегают к последним мерам для изыскания выхода.

            В заключение генерал Рузский коснулся положения рабочих на петроградских заводах, указав, что они несут крайне напряженный труд и испытывают на себе всю тяжесть дороговизны продуктов первой необходимости; между тем заводы не устанавливают новых расценок заработ­ной платы и рабочим приходится, чтобы избежать голода, прибегать к сверхурочным работам, окончательно их изнуряющим; на этот вопрос надо обратить самое серьезное внимание и принять быстрые меры, так как возмож­ны забастовки и сопутствующие им беспорядки.

            «Тогда дело войны — заметил генерал Рузский — будет совсем безнадежным».

Кн. Н. Б. Щербатов:

            «Среди рабочих, как и вообще среди населения ходят чудовищные слухи о взяточничестве при военных заказах. Говорят о спекулянтах, о комиссионерах, инженерах, чиновниках, будто бы поощряемых в их аферах, ссылаясь при этом на то, что якобы факты общеизвестны, но что тем не менее до сих пор никто не был предан суду. Все эти толки, конечно, в значительной степени плод злонамеренной агитации, но для успокоения тол­пы все-таки было бы не лишним принять какую-нибудь демонстративную мру. В судебном порядке сейчас действовать слишком долго. Нельзя ли ка­кую-нибудь акулу изловить и с треском послать в тартарары: в Якутской губернии самый упорный заговорит и скажет правду».