The Worlds I See

В статье рассматривается интересная, но не имеющая прямого отношения к делу тема: как мы используем наши знания о базовых геометрических формах для распознавания сложных объектов. В процессе построения своего заключения Бидерман попытался ответить на обманчиво простой вопрос: сколько примерно уникальных категорий "вещей" существует в мире? То есть если сложить их все - "кресло-качалку", "пингвина", "спортивный автомобиль", "лабрадора", "гору" и все остальное, - то каково будет общее число?

Это больше похоже на загадку, чем на научную задачу. Но я был впечатлен изобретательностью подхода Бидермана, который он основывает на анализе английского языка. Слова играют основополагающую роль в том, чтобы помочь нам классифицировать то, что мы видим, и он решил, что для начала неплохо было бы подсчитать количество слов, которые мы посвящаем отдельным, поддающимся количественной оценке вещам - известным как "счетные существительные". Затем он представил себе, сколько существует по-настоящему разных вариантов каждого такого существительного, подобно тому, как одна категория предметов, например "чашка", может включать в себя белый чайный сервиз с витиеватыми ручками, ярко раскрашенную кофейную кружку и прозрачный стакан без черт. Поскольку некоторые категории отличаются большим разнообразием, чем другие, он упростил ситуацию, приняв разумное среднее значение. После этого подсчет общей суммы сводился к простому умножению.

Логика была достаточно простой, но именно масштаб его идеи сделал ее настолько разрушительной. Она мгновенно показала, насколько ограниченными были наши исследования, насколько ограниченным было наше воображение и насколько обширным на самом деле был мир за пределами обоих. Бумага была туманной, ксерокопированной реликвией, но мне казалось, что Бидерман обращается непосредственно ко мне: "Хотите прорыва? Вот цена. Вот что для этого нужно.

Тем не менее, число Бидермана - потенциальный план того, что требовали наши амбиции как исследователей, - было большим. Действительно большим. Это была не 1 000, не 2 000 и даже не 5 000. И уж точно не 101, на каталогизацию которых мы потратили несколько месяцев.

Это было 30 000.

Я понятия не имел, что делать с этой цифрой. Создание "Калтеха 101" казалось мне непосильным трудом, а тут я столкнулся с оценкой, которая превосходила ее на целых два порядка. Но теперь от этого было не отмахнуться. Там было что-то - настоящее озарение - его тепло проникало сквозь цифры, напечатанные на странице. Более того, я знал, что, куда бы ни привело меня это число, я буду идти один. Моя сфера деятельности была зациклена на алгоритмах. Но чем больше я думал о данных - особенно о данных в больших, возможно, огромных масштабах, - тем больше понимал, что это совершенно неизведанный рубеж. Мир уже выбрал свое направление. Но моя Полярная звезда вела меня в другом направлении.

 

Глава 7. Гипотеза

Солнечные лучи, пронзительно-белые, мерцали сквозь зелень, проносясь мимо моей машины по шоссе 206. По двухполосной дороге было легко ехать, делая пологие повороты сквозь полог деревьев, который периодически прорывался, чтобы показать проблески маленьких городков на горизонте. Я почти ничего не замечал. Мои мысли были где-то далеко, и, хотя мне удавалось быть достаточно внимательным, чтобы держаться между полосами разметки, на этом все и заканчивалось.

Хотя прошел всего год с тех пор, как я окончил Калтех с докторской степенью, почти все в моей жизни изменилось. Моя мать снова заболела. Болела сильнее, чем когда бы то ни было, но потом состояние резко стабилизировалось. Я также получила свою первую настоящую работу - должность младшего преподавателя в Университете Иллинойса Урбана-Шампейн - и медицинскую страховку, которая прилагалась к ней. Мы с Сильвио поженились. Потом он тоже нашел работу... в Мичигане. Мне было за что благодарить, но я была ходячим символом турбулентности, столь распространенной в начале академической карьеры. Я была одновременно замужем, одинока и жила с родителями.

Тем не менее мои исследования в области категоризации зрения оставались в центре моего мира, и меня снова пригласили в Принстон, чтобы представить мою последнюю работу на факультете компьютерных наук. К этому моменту я уже привык читать лекции, но уловил намек на то, что это приглашение может быть чем-то большим - первым шагом в процессе найма и, возможно, получения должности преподавателя. Ставки были выше, чем я привык, и я был благодарен своей привычке начинать поездки в Нью-Джерси с визита к Сабеллам. Извилистый маршрут, ведущий из их района в мою альма-матер, дал мне достаточно времени, чтобы все обдумать.