The Worlds I See

Изобретательность метода заключается в том, как он обнажает фокус чувств испытуемого. Поскольку центральная задача имеет объективный ответ, требующий усилий, можно с высокой степенью достоверности определить в течение нескольких раундов, был ли пользователь полностью вовлечен в нее или нет. Периферийная задача, хотя и сравнительно простая, также имеет правильный ответ, что позволяет надежно измерить вторичное осознание испытуемого. Поскольку обе задачи предъявляются в течение всего двухсот миллисекунд (лишь немного дольше, чем моргание глаза), возможность их осознанного выполнения одна за другой можно исключить.

В нашем эксперименте мы использовали этот точный контроль над вниманием испытуемых, чтобы задать простой вопрос: при просмотре случайно выбранной фотографии пейзажа на природе - мы были уверены, что они видели ее только периферийно, - содержала ли она изображение животного или нет? Их ответы могли бы многое сказать о природе внимания, как оно связано с визуальным восприятием.

С точки зрения испытуемых, темп эксперимента был стремительным, наполненным молниеносными вспышками образов и паттернов, требующих почти мгновенной реакции. Но задача по его проведению была значительно менее сложной. От одного дня к другому это больше походило на присмотр за детьми, чем на научное исследование, пока мы ждали, когда из кабинок выйдут сонные студенты, которых мы заманивали обещанием потратить деньги на выходные. Так как желающих было не так много, как хотелось бы, мы были во власти их расписания. Не раз случалось, что моей главной обязанностью на день становилась встреча незнакомца у входа в лабораторию в шесть утра. Но мне нравилось даже это. По-своему это тоже было частью науки.

 

Как бы ни был важен наш эксперимент, Пьетро и Кристоф дали понять, что хороший ученый должен следить и за литературой. И чем больше я читал, тем больше понимал, что Торп не был первым претендентом Трейсмана на . Я обнаружил своеобразный след из хлебных крошек, зарытый в десятилетиях статей и указывающий на растущую коллекцию исключений из ее идей.

Пожалуй, самые нелепые результаты были получены исследователем зрения по имени Ирвинг Бидерман. Он и его коллеги провели эксперимент, в котором испытуемым показывали не абстрактные формы и цвета, а быстрые отрывки фотографий, а затем просили определить, что они видят. Несмотря на значительное увеличение сложности стимулов и исчезающе малую продолжительность их экспозиции, ответы испытуемых были неизменно точными. За меньшее время, чем потребовалось испытуемым Трейсмана, чтобы, скажем, распознать одинокую букву A среди поля разноцветных букв B, испытуемые Бидермана каким-то образом смогли воспринять достаточно деталей фотографии, чтобы определить, изображена ли на ней парковка торгового центра или домашняя кухня.

Следующее новшество появилось благодаря психологу Молли Поттер. Используя ранний компьютерный монитор, она представляла испытуемым отрывки текста, высвечивая по одному слову крупным шрифтом в центре экрана. Их понимание было впечатляюще высоким, даже когда слова появлялись со скоростью двенадцать в секунду - в два раза быстрее, чем средний студент колледжа читает в обычных условиях. Как ни убедительны были демонстрации Трейсмана о том, что зрительное восприятие развивается с уровня мелких деталей, чтение оказалось мощным исключением.

Эти исследования были еще более впечатляющими в свете сравнительно примитивных инструментов, с помощью которых они проводились. Не имея возможности непосредственно наблюдать за процессом познания своих подопечных, такие мыслители, как Трейсман, Бидерман и Поттер, извлекли десятилетия увлекательных подсказок благодаря умелому использованию поведенческих наблюдений в строго контролируемых условиях. Но у этого подхода были свои пределы: в конце концов, о мозге можно многое узнать только извне. Чтобы понять эти явления изнутри, требовалось новое поколение технологий.

Эта технология наконец-то появилась в виде нейронаучных инструментов, таких как ЭЭГ и функциональная магнитно-резонансная томография, или фМРТ, , вооружив исследователей более высокой степенью клинической точности, чем когда-либо прежде. Работа Торпа была одной из самых заметных, но далеко не единственной. Не менее важной была работа когнитивного нейробиолога Нэнси Канвишер из Массачусетского технологического института и ее студентов, которые с помощью фМРТ-анализа выявили ряд областей мозга, связанных именно с тем видом обработки информации, который необходим для быстрого и точного восприятия, обнаруженного такими исследователями, как Торп и Бидерман. В то время как ЭЭГ измеряет электрические импульсы в мозге, которые распространяются очень быстро, но диффузно по всей его поверхности, фМРТ измеряет изменения уровня кислорода в крови, когда задействованы определенные участки нейронов.