The Setup

Лэнс был очень внимателен и за десять минут поставил диагноз, на который у моих врачей ушли годы. Я упомянул о высоком уровне эритроцитов в крови, и он сказал, что это от апноэ во сне. Он был прав: я часто просыпался во время сна, потому что переставал дышать. Это приводило меня в гипоксическое состояние и заставляло организм вырабатывать больше эритроцитов, как у человека, живущего на высоте. И хотя это было плохо, потому что мешало моему восстановлению, это было положительно в том смысле, что у меня был хороший запас кислорода во время тренировок.

Технология GPS стала настолько совершенной, что все данные о моих тренировках сразу же передавались тренеру по удаленному доступу. Он видел все: от моей скорости и расстояния до частоты вращения педалей и мощности. Основываясь на этой информации, он корректировал мои поездки и интервалы восстановления. На третьем занятии я разогнался до пятидесяти миль в час на спуске. Но каждая тренировка была связана с риском. Одна травма - и я проиграю пари, поэтому приходилось быть осторожным.

После месяца тренировок Лэнс пришел в гости со своими двумя сыновьями. Он сказал, что они мои фанаты, что показалось мне забавным. Их отец был одним из лучших спортсменов в мире, а они боготворили меня. Я показал им свою оружейную комнату и взял их пострелять из пулеметов в пустыне. Потом мы с Лэнсом прокатились на велосипеде, где он дал несколько советов. На самом деле мне просто нужен был наркотический коктейль для велосипедистов, но он отказался говорить об этом.

После того как Роган написал мне, я посмотрел документальный фильм о Лэнсе. Мне показалось, что это грустно. Он победил рак, был на вершине мира, а его поймали за употребление тех же препаратов, что и всех остальных велосипедистов. Пока мы ехали, я все еще видел в нем частички самоуверенного чемпиона, но скандал сильно подкосил его.

Кларенс спросил Лэнса, сколько времени ему понадобится, чтобы проехать триста миль. Лэнс сказал, что легко справится за день, и Кларенс предложил поспорить с ним, что он не справится. Лэнс сказал, что справится без проблем, но беспокоится о негативной прессе, поэтому отказался. Речь шла о сотнях тысяч долларов, которые Лэнс мог бы легко выиграть, но отказался из-за возможного общественного мнения.

Лэнс, к его чести, даже не стал брать с меня деньги за свои тренировки. Он просто попросил, чтобы я пожертвовал 25 000 долларов в благотворительный фонд его жены, если выиграю пари между Вегасом и Лос-Анджелесом. Казалось, он очень боится негативного внимания прессы. Это было странно для меня, и я сказал ему об этом.

"Скажи им всем, чтобы шли трахать своих матерей", - посоветовал я. "Прими свое дерьмо. Ты принимал сок, как и все остальные в этом спорте. Скажи им, чтобы сосали хуй. Тебе не жаль".

Я всегда так реагировал на плохую прессу или критику. Никаких извинений. Примите себя таким, какой вы есть. К сожалению, то, с чем боролся Лэнс, было слишком мощным, чтобы его можно было остановить, гораздо сильнее, чем все, с чем я сталкивался, поэтому он оборонялся. СМИ вышли из-под контроля. Они любят уничтожать людей, а потом, когда они упадут, пинать их, пока они не смогут двигаться. Потом они могут пожалеть человека и немного приподнять его, чтобы потом снова опустить. Большинство журналистов никогда не были популярными; вероятно, в детстве над ними издевались, поэтому, когда им предоставляется возможность уничтожить знаменитостей, надежно спрятавшись за экраном компьютера, они делают это с ликованием, потому что это дает им ощущение силы. Это их "Месть ботаников".

Я не стал корректировать свою схему приема препаратов. Я продолжал проводить стандартную гормонозаместительную терапию: 100 миллиграммов теста каждые четыре дня и 1 МЕ ХГЧ каждый день. Я полностью отказался от тяжелой атлетики, занимался верховой ездой по три-пять часов в день и доходил до двух пятидесятимильных переходов за день. Я практиковался в управлении автомобилем и общении с машиной преследования. Я ездил под дождем и ночью при ветре в сорок миль в час. Как только я выехал в Лос-Анджелес, останавливаться было нельзя, поэтому я должен был быть готов к любым условиям: за сорок восемь часов погода может сильно измениться.

В игре было много ставок. У Кларенса было около 2 миллионов долларов, и Рик тоже делал большие ставки против меня. Я сказал им обоим, что собираюсь это сделать, но они мне не поверили. Рик даже подумал, что есть приличный шанс, что я умру. Тогда я предложил поставить свою G4 против 250 000 долларов наличными от него. Он согласился заплатить, если я проеду меньше чем за сорок восемь часов, и получить самолет, если я погибну во время гонки. Под конец я поставил еще 250 000 долларов, чтобы компенсировать расходы, которые продолжали накапливаться. Ко дню гонки на кону стояло более миллиона.