The Мечты. Минор для мажора

С полминуты она молча смотрела на него, оценивая, нужно ли о чем-то говорить. Разговор за внешними признаками цивилизованности все-таки изнутри царапал. Терпимо, но неприятно. Вот только оставлять Моджеевскому после себя хоть малейший повод считать ее брошенной и страдающей Алине совершенно не виделось уместным.

Да, ей не повезло.

Но не настолько, чтобы позволить себе лишние эмоции.

Потому она улыбнулась ему и даже подмигнула.

- Нет. Не хочется, - заявила Акаева. – Мне хочется попасть в проект Лукина на «Центральном». Он запускает интеллектуально-развлекательное шоу, там сейчас ищут соведущую. Я подала резюме, но знаю, что точно потяну. Это мой уровень. А твой отец, насколько мне известно, с ним знаком, - выдав эту в высшей степени деловую речь, она откинулась на спинку стула, ожидая ответа. Больше, конечно, для виду, но было интересно, что он скажет.

На сей раз тишины не последовало. Лишь секунду Моджеевский осознавал сказанное.

- Хорошая попытка, - от души рассмеялся Богдан. А совладав со смехом, задумчиво спросил: - Алин, ты вообще понимаешь, что подразумевает дружба?

- Да. Но на шоу я тоже хочу, раз уж с тобой не сложилось.

- Тогда я дам тебе совет. Если ты действительно хочешь попасть к Лукину, не вздумай ни к кому обращаться, чтобы за тебя попросили. Это только навредит, потому что он этого не приемлет.

Алина кривовато усмехнулась и потянулась за вином. Сделала глоток. Его ответ ее в целом устроил. Не сказать, что стало легче, но когда никто ничего и никому не должен – это даже хорошо. Впрочем, было еще кое-что, что ему непременно следовало знать, чтобы за ней уж точно должков не оставалось.

- Ладно, убедил, - сказала она, глядя ему в глаза: - Тогда позволь и я тебе совет дам. По-дружески.

- Ну давай.

Акаева отставила бокал обратно на стол. Голос, как и весь ее вид, был довольно сдержанным. Будто бы проговариваемое не имело к ней отношения. Да что там, уже и не имело, но нужно было проговорить.

- Я не знаю, какие у тебя там в прошлом отношения с матерью и в чем проблема, но постарайся отнестись с вниманием к тому, что я скажу. Перед нашей поездкой на Барбадос она настойчиво рекомендовала мне воспользоваться отпуском с пользой и забеременеть от тебя, если я хочу, чтобы у нас вышло что-то серьезное. Я не рассказывала раньше, чтобы не быть косвенной причиной возможных конфликтов, но как видишь, я вела себя честно по отношению к тебе. А она нет. Я хочу, чтобы ты знал, что она... имеет на тебя свои виды, которые вряд ли совпадают с тем, что нужно тебе.

- Я понял, - невозмутимо сказал Богдан, внимательно выслушав Алину. Он и раньше не стремился посвящать ее в тонкости своих отношений с родителями, теперь это и вовсе не имело смысла. – Я… учту на будущее.

- Хорошо. И еще что касается будущего, - Алина набрала побольше воздуха и выпалила: - На трассе Юля очень за тебя испугалась. Следом съезжал Ярославцев, он, скорее всего, навернулся бы еще сильнее тебя, если бы ты не успел откатиться в сторону, а она не за него, а за тебя испугалась. Звала тебя у бортика. Бодькой. Я никогда не видела, чтобы так пугались, Богдан.

Приложив усилие, Моджеевский заставил себя сохранить спокойствие, в то время как в голове мелькнуло напряженное «Кому она могла еще об этом рассказать?». Но поразмыслив с минуту, уверился, что вряд ли Алина с кем-то поделилась своим наблюдением. Самое главное – уж точно не с Ярославцевым, судя по их утренней встрече. А к вечеру тот и вовсе свалил. Богдан звонил ему пару часов назад, и застал Диму уже в дороге. Лишь бы Юльке ничего не навредило, остальное не имеет значения. Но Алина была не только умной девочкой, но и хорошей. Не должна была. Если сказала здесь и сейчас, то только потому, что они прощаются.

- Наверное, от испуга она и забрела к алабаям, - усмехнулся Моджеевский.

- Наверное, - ровно ответила Алина. – Но сбежала она тоже сразу после этого. Может быть, мне стоило ее остановить, но я даже не думала, что она настолько... психанет. Я не слепая. И хорошо, что там были только мы вдвоем.

- Я понял, Алин, - кивнул Богдан.

Она ничего не ответила. Оба молчали. Потом принесли ее утку и овощи – и появилась возможность переключиться на еду. Чтобы чем-то занять челюсти и думать о том, как отделять мясо от кости. А когда Алина в следующий раз подняла на него глаза, то уже улыбалась, хотя и далеко не так весело, как в самом начале ужина. Очевидно, выдержка начинала сдавать, пусть она и пыталась держать лицо.

- Можно как-то, чтобы нигде ничего не писали, что ты меня бросил? – осторожно спросила она. – Это осуществимо?

- Хочешь, напишут, что это ты меня бросила, - предложил он.

- Нет. Не надо. Я все равно уеду... постараюсь это ускорить. Тогда будет выглядеть естественно, как думаешь?

- Ничего писать не станут, не беспокойся, - заверил ее Моджеевский.

- Спасибо. А на Барбадосе было весело, скажи?

- Главное, что тебе понравилось.

- Ни за что не поверю, что не понравилось тебе.

- Понравилось, - примирительно кивнул он и позвал официанта. – Кофе будешь? Десерт?

- Нет, от десерта воздержусь. А вот чаю выпью. Мозги немного прочистить.