Терновый Оплот

Юноша задержался возле открытой двери, благоговейно склонился, когда Мантассо, Верховный Лорд Аббат — могучий воин, который, несмотря на свое звание, все еще тренировал клерикальных помощников — попросил Тира о благословении. Церемония посвящения, пожалования меча и ритуального пролития крови, символизирующая жизнь, посвященную служению, была делом магистра Лаарина Золотобородого. Это было древнее действо, выражающее честь прикосновения к мечу. Рыцари Самулара проводили его с большей строгостью, чем предполагали романтические рассказы о рыцарстве. Алгоринд с трепетом и глубоким томлением наблюдал, как паладин высшего ранга провел заключительную часть церемонии обмена, принимая мечи каждого из юных паладинов и напоминая им, что жизни их теперь посвящены служению Тиру. Наконец молодые паладины одели новое оружие, все еще несущее следы их собственное крови, и стали настоящими рыцарями Ордена.

Гимн зазвучал снова, на этот раз обретая форму ликования. Присоединившись к нему всем сердцем, Алгоринд покинул часовню вместе со своими братьями.

Новости об убитом гонце распространились по Саммит Холлу почти мгновенно. Алгоринда вызвали на доклад в кабинет к Лаарину.

Юноша поспешил к большому строению, заполнявшему собой северную часть комплекса, и поднялся по лестнице, ведущей к башне, в которой находилось внутренне святилище магистра. Комната в башне была круглой, а её обстановка — простой, даже скромной. Единственным цветным пятном здесь были яркие желтые усы и тонкие волосы Лаарина Золотобородого. Магистр сидел за столом из полированной древесины на деревянной скамье с высокой спинкой. Стулья, стоящие перед столом, едва ли были созданы для удобства, а на каменных стенах не висело ни единого гобелена. На полках лежали трофеи совершенных подвигов, а также высился ряд пыльных книг. Два высоких узких окна и тройка толстых свечей давали достаточно света, чтобы видеть, если даже не читать. Ученость не призиралась, но точно не входила в список рыцарских добродетелей.

Испросив разрешения, Алгоринд вошел и взял один из стульев, стоящих перед магистром Лаарином. Он с уважением кивнул остальным, собравшимся вокруг паладина — Мантассо, двум высокопоставленным жрецам и трем старшим паладинам, в число которых входил сир Гарет Кормейр. Дворянин и паладин, завоевавший великую славу, он удалился от службы рыцарям Самулара из-за тяжелой раны, полученной им более тридцати лет назад. Несмотря на свои раны и жизнь, проходящую в вынужденной праздности, старик все еще был высок и силен. Он прибыл в крепость этим утром — незадолго до того, как Алгоринд ушел в свой патруль — после двухнедельной поездки, способной утомить многих молодых паладинов. Сейчас он выглядел похожим на важного государственного деятеля — одетый в достойные одеяния темно-синего оттенка, с аккуратно подстриженной седой бородой и яркими голубыми глазами, осторожными и внимательными.

Мужчины внимательно выслушали доклад юного паладина.

— Ты преуспел, — признался Лаарин, когда рассказ был окончен — внезапная для магистра паладинов похвала. — Однако задача, ложащаяся на наши плечи теперь, гораздо сложнее твоих подвигов.

— Это непросто, — согласился сир Гарет. — Наш брат Хронульф долгое время верил в то, что его семья мертва. Теперь мы узнали, что у него есть сын. Если этот потерянный сын — а он не меньше, чем жрец Цирика — примет милость Тира, это самое меньшее, что мы можем сделать для его отца. Однако, его дитя — другое дело.

Мантассо сложил свои крупные руки и уставился на рыцаря.

— В послании говориться, что девочка в безопасности, довольна своей семьей, воспитывавшей её с рождения, и не тронута злом, которое выбрал её отец. Имеем ли мы право нарушить эту идиллию?

— Не только право, но и долг, — строго сказал Лаарин. — Разумеется, она должна оказаться под опекой и присмотром ордена. А то, что несмотря на всю свою незначительность, она может быть обладательницей одного из колец Самулара, добавляет к делу срочности. Но что делать?

— С вашего позволения, магистр Лаарин. Полагаю, ответ лежит перед нами, — сказал сир Гарет своим придворным тоном. — Что насчет этого парня? Я слышал, он самый лучший и талантливый из послушников, и более чем готов к своему испытанию паладина. Поручите ему найти девочку и кольцо.

Прошло несколько сердцебиений, прежде чем Алгоринд понял, что рыцари говорят о нем. Они думали, не дать ли ему испытание паладина! Он не ожидал подобной чести еще как минимум год!

— Полагаю, ты согласен, — сухо сказал Лаарин, изучая сияющее лицо Алгоринда.

— Более чем! Для меня честь служить Тиру и его святому Ордену, милорды. Так или иначе.

— Вне всяких сомнений, он нетерпелив, — проворчал Монтассо. Крупный жрец раздраженно пошевелился, заставляя ветхий стул противно заскрипеть. — Прежде, чем вы продолжите, мне стоит высказаться по этому вопросу!

— Разумеется, — сказал Лаарин тщательно сдерживаемым тоном. — Почему это дело должно отличаться от остальных?