Терновый Оплот

Девушка выпрыгнула из своего укрытия и изо всех сил ударила. Её нога почти полностью утонула в огромном необъятном животе, но действие возымело желаемый эффект. Малхор захрипел, словно кузнечный мех, и осел на пол.

Схватив жреца за волосы, Бронвин запрокинула его голову. Ступив мужчине за спину, она сильно прижала нож к горлу своей жертвы.

— Крикнешь — и ты мертв, — сообщила она низким, яростным тоном. Малхору потребовалось несколько мгновений, чтобы начать говорить, но слова его прозвучали с замечательным апломбом.

— Я вполне способен понять очевидное, — прохрипел он. — Говори, что хочешь. Моя ванна стынет. А еще лучше — раздевайся и присоединяйся ко мне.

Женщину почти восхищала его наглость.

— Итак, очевидный вопрос: почему ты решил схватить меня тем вечером? Это была еще одна твоя игра?

— Приятная мысль, но нет, — ответил жрец. Теперь его голос стал сильнее, но в глазах его был страх. Он заметил ярость на лице Бронвин. — Не игра. Я не стал бы позорить себя такими вещами. Ты не какая-то шлюха из таверны, которой можно попользоваться и выбросить.

— Лестно слышать. Так что же?

Он поднял руки и показал ладони.

— Ничего личного. Я из Жентарима. А ты — дочь заклятого врага Жентарима. Человек, который хочет прожить долгую жизнь, не оставляет опасных щенков, чтобы те окрепли, отрастили клыки и совершили свою месть.

Бронвин замерла. Ничего из пережитого и испытанного, ничто в этом злом, уродливом человеке не могло бы ошеломить её так, как эти простые слова. Ты чья-то… дочь.

— Кто? — резко потребовала она. — Кто ваш враг?

Малхор рассмеялся, от чего складки его плоти заколыхались.

— Дорогуша, я жрец Цирика. У меня врагов больше, чем папочек у этой шлюхи.

Бронвин почти проигнорировала легкое ударение на слове «папочек». Малхор играл с ней. Вот и все. Она посмотрела на нож, приставленный к горлу жреца. Как же хотелось вонзить его поглубже. Но если она ударит, то никогда не узнает ответа, которого жаждала двадцать долгих лет. Она глубоко вздохнула и смогла погасить гнев.

— Скажи мне имя моего отца. Скажи, и я позволю тебе жить.

— Обещание дано, обещание исполнено? — передразнил он. — И где мое ожерелье?

— Это не моих рук дело, — прошипела она. — Как ты сам сказал — у жреца Цирика много врагов.

Еще одно предупреждение.

— Ты обработал янтарь. Интересно, какие секреты умелый маг сможет узнать, повторив твою магию?

Эта мысль прогнала из глаз Малхора самодовольство.

— Это ожерелье. Теперь оно принадлежит подобному магу?

— Возможно. Оно было возвращено мне, но я была бы рада расстаться с ним подобру-поздорову.

Малхор пораскинул умом.

— Я скажу тебе имя отца, если ты… скажем… три лунных цикла подержишь ожерелье у себя.

— По рукам.

— Ты можешь найти эту информацию забавной, учитывая твои, скажем так, оригинальные методы ведения дел, — лукаво начал жрец.

— Заканчивай!

— О, хорошо, — сказал он, надувшись. — Я все равно получу кинжал в горло, учитывая, как ты держишь мою голову. Не то, чтобы мне не нравилось на тебя смотреть, но не могла бы ты слегка отпустить мои волосы? И этот нож…

— Говори!

Жрец кивнул в ответ на её нетерпение.

— Ты старшая, и единственная, выжившая дочь Хронульфа Карадуна. Паладина Тира. Полагаю, он некоторым образом рыцарь.

Сквозь охватившее её оцепенение, Бронвин почувствовала, как медленно кивает. Это имя вызвало давно позабытые воспоминания и образы, которые она никак не могла осознать — словно сны из далекого прошлого. Масштабность осознания ослепила её. У неё было имя отца!

Женщина убрала нож с горла жреца. Затем, она развернула руку и с силой ударила рукоятью в лоб Малхора.

Глаза жреца закатились, а тело повалилось вперед. Бронвин отпустила волосы мужчины, и он упал лицом вниз, на ковер, который уже был измазан кровью шлюхи.

Осторожно наклонившись, Бронвин приложила пальцы чуть ниже уха человека. Он проснется слишком рано, чтобы совершить меньше зла, но это была сделка. Жизнь и обещание, что любые секреты, неосторожно переданные им янтарному ожерелью, будут сохранены от посторонних глаз.

Обещание дано, обещание исполнено.

Женщина встала и скользнула за гобелен. Она могла уйти другим путем, но первый шаг был таким же. Когда она отступала по запасному пути, помеченному эльфом, то старалась не жалеть о содеянном. Она выполняла свои обещания. Данные человеку или монстру. Это имело смысл. Даже если человек полностью лишен чести, это не значило, что он не способен понять и оценить честь других. Она преуспела — ради себя, ради других людей и ради Арфистов — клиенты знали её репутацию и были готовы вести с нею дела. Но была и другая причина столь суровой политики. Еще более важная и глубоко личная. Если однажды, хоть один раз, она нарушит свое правило — будет ли она отличаться от своих клиентов? Новый голос в её голове — новое, но все-таки смутно знакомое дополнение. Если она нарушит свои правила — сможет ли она быть дочерью паладина?

Глава 4