Теорема сводных

Достаю пачку сигарет, вдыхая прохладный воздух. Ветер чуть заметно колышет листву. Где-то воют собаки. Слышен смех подростков. Чиркаю зажигалкой и закуриваю. Никотин обжигает легкие, и я расслабляюсь.

Лицо медленно начинает дергаться. Мне дали больничный, поэтому я не буду появляться в институте около недели, а то и больше, пока все это не заживет до конца.

Делаю вторую затяжку, потом третью.

Мне хочется верить, что Лия со мной заодно. Что ей так же, как и мне, противно видеть эту клоунаду от родаков. Противно до такой степени, что она готова высказывать свою точку зрения без опасений и страха. Но, по всей видимости, Лия все равно будет переживать за то, какие отношения у нее будут с матерью. Мне становится интересно, куда ушел ее отец. И как долго Анна знает моего отца. Эти вопросы не дают успокоиться.

Снова затягиваюсь, и дверь на задний дворик открывается. Не оборачиваюсь, но чувствую, что пришла Лия. Краем глаза вижу, что она закрывает дверь за собой и тихонько садится рядом со мной на ступеньку.

Мы сидим молча. Думаю, сейчас слова совершенно не нужны, потому что мы со сводной понимаем, что батя совсем съехал с катушек. Эти вечные упреки в мой адрес выглядят так, словно мне десять лет и я прилюдно таскаю кошку за хвост. Но на самом деле в моих действиях нет ничего, что могло бы привести разговор в то русло, в которое сводит батя.

– Ты как? – тихим голосом спрашивает Лия.

– Нормально, – вру ей.

Ни хрена не нормально. Вообще. Мне хочется выплеснуть всю злость, которая подступила к горлу. Всю ту ненависть, которую сейчас испытываю по отношению к отцу.

– Как нос?

– А как он должен быть, когда по нему ударили кастетом? – спрашиваю тихо у Лии, повернув к ней голову.

Мы встречаемся взглядами. В омуте ее зеленых глаз мелькает искра сочувствия. Такая маленькая и едва заметная, что мне становится неловко. Между нами повисает молчание. Лия смотрит мне в глаза, а я смотрю в глаза ей. Ловлю себя на мысли, что мы все не так начали. Эта псевдоненависть, которая появилась между нами, – лишь защитный барьер от израненных чувств. У Лии так же, как и у меня, болит сердце за наших близких. Болит душа от потери тех, кого мы любили. Эта боль, как мне кажется, сближает нас.

Практически насильно заставляю себя отвести взгляд от сводной. Затягиваюсь и выдыхаю клубок серого дыма.

– Наверное, больно, да?

– Не больнее, чем удариться мизинцем об угол, – тихо отвечаю, вглядываясь в темное небо.

– Это очень больно, – говорит Лия на идеальном немецком.

Я усмехаюсь.

– Спасибо, – говорит она тихо.

Поворачиваю голову к ней.

– За что?

Взгляд сводной наполнен добротой и состраданием. Она мягко улыбается, практически едва заметно вздернув уголки губ.

– За то, что ты на моей стороне, – отвечает она.

Мы сидим так близко, что по моему телу проходит едва ощутимый разряд тока. Губы Лии приоткрыты. Они пухлые, манящие, запретные. Моя сводная красива. И единственное, что я сейчас отчетливо определяю про себя – меня чертовски сильно тянет к ней. В особенности к ее губам. Соблазн настолько велик, что захватывает дух. Перекрывает кислород. Лия становится для меня дозой. Дозой, которую слишком сложно заполучить, но которая позволит мне дышать дальше полной грудью.

Но что будет с нами, если мы переступим эту черту?..

Всю ночь я ворочаюсь. Нос болит, а голова и подавно. Я не могу уснуть, вспоминая то, насколько близко Лия сегодня была ко мне. Насколько усилилась наша связь. Мне кажется, что аромат ее духов до сих пор щекочет в носу. Я то и дело ворочаюсь с боку на бок, подминая подушку, чтобы было удобнее. Но эти действия не имеют успеха.

Утром я встаю раньше всех и выхожу на пробежку. Холодный ветер обжигает мою кожу. Я бегу и бегу, покуда ноги не становятся как пружины, а в горле не пересыхает.

Присев на лавочку, чтобы передохнуть, открываю бутылку с водой и, сделав несколько глотков, шумно вдыхаю носом. Сердце норовит выпрыгнуть из груди, а голова гудит. Только сейчас я осознаю, насколько глупой была идея пробежаться с утра. Обратно я уже иду вразвалочку, стараясь справиться с натиском шума в ушах.

Город только просыпается, в это мгновение он прекрасен. Улочки освещает солнце, нежно касаясь лучами земли, легкий ветерок ласкает зеленую листву.

Сентиментальное настроение прошибает меня насквозь, стоит мне вновь подумать о Лии. В горле комом встают вопросы, на которые я никак не могу найти ответы.

Дойдя до дома, аккуратно захожу внутрь, стараясь не разбудить никого, и прикрываю за собой дверь. Поднявшись на второй этаж, машинально останавливаюсь около комнаты Лии, дверь в которую немного приоткрыта. Толкаю ее вперед.

Сквозь плотные шторы пытаются продраться лучи солнца. В кровати тихо сопит Лия, повернувшись лицом к стене. Ее каштановые волосы разбросаны по подушке, а тело поднимается с каждым размеренным вдохом и опускается на выдохе. Делаю два шага и останавливаюсь около кровати сводной. «Ты такая милая», – проносится в моих мыслях. Мне хочется дотронуться до ее плеча, лечь рядом и вдохнуть приятный аромат духов, но… я пересиливаю себя.