Тени мудрецов. Часть 2

— Нет, Дэлия, — вздрагивает Публий и забирает руку из моих пальцев. — Ты уже слышала одно предсказание, хватит. До сих пор маску носишь и зовешь себя чужим именем. Хочешь, чтобы я сказал тебе: «Генерал умрет»? Я скажу, а ты выломаешь у Каликса дверь в сейфе, доберешься до свежей Шуи и съешь всю ягоду. Багровая пена пойдет изо рта через пять ударов сердца, через десять оно остановится. Катись в бездну, мудрец Мотылек со всеми своими духами.

Ответный удар получается сильным. Привязка выстреливает пружиной и возвращает мне все то, что я пыталась закачать в Публия. Пальцы дрожат, во рту сухо и каюта плывет перед глазами. Зачем он так? Я же не хотела ничего плохого.

— Почему все уверены, что я самоубийца? У меня на лбу написано? Если мудрец, значит, псих?

— Дэлия, нет, что ты?

Слезы прорываются сквозь слова и катятся горячими каплями по щекам. Теперь я толкаюсь пятками прочь от медика. Запах антисептика на губах едкой горечью, холод стены за плечами. Вселенная сделала все, чтобы я мучилась ожиданием до самого конца и перемешивала вероятности, как камни на доске для игры в Шу-Арлит. Белый, черный, выживет, умрет. Какой выбор ждет от меня Кукловод? Что он хочет за жизнь генерала?

Ручка лейтенанта Гракса в кармане комбинезона. Чернил много и пишут они на любых поверхностях. Публий еще здесь, но для меня его больше нет. Я открываю клапан кармана и отдаю себя в руки Кукловода.

«Что ты хочешь за его жизнь?»

Стержень со скрипом идет по пластику, глифы вспыхивают черным под пальцами. Снова и снова, пока четвертый дух не услышит.

«Что ты хочешь за его жизнь?»

— Дэлия! — зовет кто-то и дергает за плечи.

Бесполезно, я — часть ручки и продолжение слов. Глифы орнаментом украшают стены каюты. Большие маленькие, ровные, кривые. Каждый клочок пластика — холст, и он не должен остаться пустым.

«Что. Ты. Хочешь. За. Его. Жизнь?»

Знаки вопроса шипят черными змеями, пальцы мерзнут и немеют, а тот, кто меня держит, не может оторвать ручку от стены. Я — оружие и я безумна.

— Дэлия, очнись!

Я сделаю второй выбор, пусть только скажут какой. Моя жизнь? Жизнь наших детей? От чего Истинные потребуют отказаться ради того, чтобы антивирус подействовал на генерала? Я впервые могу узнать, сколько мы стоим на самом деле. Мы с Наилием без шелухи звания, статуса и способностей мудрецов. Мы-души, такие, какие есть. Рука вздрагивает в последний раз, пальцы Публия срываются с ткани рукавов и Кукловод выводит на стене глифы:

«Доставь Мемори в сектор Друза Агриппы Гора, отдай генералу четвертой армии и Наилий Орхитус Лар останется жив».

Вместе с ответом из меня уходит чужая сила, и я словно просыпаюсь. Несколько мгновений не понимаю, где нахожусь, кто изрисовал стену глифами и почему у меня правая рука болит?

— Мотылек, — шепчет за спиной Публий.

Трогать не решается, но я чувствую его ладони рядом со своими плечами. Напугала я военврача припадком? Да, все те же духи, ничего нового.

— Медиум, — поправляю его. — Мотылек мертва, теперь меня зовут по-другому.

— Хорошо, — соглашается он и начинает разговаривать со мной, как с психом или с беременной женщиной. Очень ласково. — Отдай ручку, пожалуйста. Вот так, умница. Голова кружится? Болит?

— Немного.

— Ложись на кровать. Осторожно.

Глифы вздрагивают перед глазами, голова касается подушки, но легче не становится. Скорлупа моей каюты треснула, и в неё настойчиво лезет реальная жизнь вместе с проблемами мира за барьером. Все здесь не поместится, что-то одно перекроет другое. И Кукловод справедливо претендует на мое внимание первым.

Ему плевать на наших с Наилием детей. Если честно, я больше всего боялась, что он потребует взамен их жизни, а в итоге услышала такое странное требование. Почему Мемори? Зачем она Друзу?

— Дэлия, — далеко и тихо звучит голос Публия, слова мешаются в кашу, — постарайся уснуть. Ты истощена, заперта в четырех стенах и постоянно себя накручиваешь. Надежда есть всегда. Вирус можно остановить, просто у Наилия это не получается сделать быстро. Ты не поможешь своему мужчине, если потеряешь детей. Пожалуйста, береги себя…