Тень с Севера

– На родине моего деда, в скалистом, пустынном Финнмарке, жизненно важно отличать людей от оборотней, – заговорил он. – Бывают волки-оборотни, лешие-оборотни, камни-оборотни… Думаешь, старичка-рыболова встретил, а это хищный сейд охотится у воды. Я не нойда, духи не призывали меня на служение. Однако глаз у меня наметан, и я порой прозреваю невидимое. Ты не подменыш, Арнгрим. Ты человек, поверь, – такой же, как я, Дарри и твой упрямый отец. Но в море с тобой случилось нечто, изменившее тебя, – я не знаю что, и никто из людей не ведает. Боги, возможно, знают – но почему-то молчат… Однако ты по-прежнему мой друг и брат.

– И мой друг и брат, – добавил Дарри. – Даже если ты не человек – эка важность! Говорят, наша прабабушка крутила любовь с летучим камнем. А ярл просто стар и труслив…

– Я тоже был труслив, – мрачно сказал Арнгрим. – Годами держался вдали от моря, боясь страшных снов и видений, что оно насылает. Боясь, что там меня ждет смерть… Боясь потерять Славушу, потерять себя. Я пытался жить как человек… Но если я не человек – зачем мне прятаться от судьбы?

– Вот и правильно! – раздался голос Красного Волка, который, стоя неподалеку, внимательно слушал их разговор. – Зачем тебе оставаться на суше, среди трусов, считающих тебя оборотнем или мертвецом? Давай к нам! Живи, как тебе и пристало, жизнью воина! А если ты оборотень – ну и что? Тем хуже для наших врагов! Мы скоро выходим в Бьярмию. С твоими друзьями я уже сговорился…

Арнгрим поднял голову.

– Ты говорил, что тебе на корабле не нужен человек с проклятием.

– Я сказал – с проклятием? – хохотнул йомсвикинг. – Я не вижу на тебе никакого проклятия, Арнгрим-из-моря! Я бы сказал, ты, наоборот, наделен неслыханной удачей. И суд богов это только подтвердил. Сдается мне, какой-то могучий морской бог принял тебя под свою руку. Человек, которого раз за разом отпускает морская пучина, который не способен утонуть, – это ли не благословение для корабля?

Глава 14 Синяя звезда

Двое шли берегом моря, шагая босиком по сырому вязкому песку. Впереди беспечно шлепала по лужам русоволосая девчушка – напевала, прыгала с камня на камень, поднимала брызги. В руках она несла длинный шест, глазами зорко обшаривала прикрытую водой топкую грязь. Одета она была как саами, в кожаную рубашку и закатанные до колен штаны. Ее и можно было бы принять за саамку, если бы не удивительно малый рост и широко распахнутые, прозрачные бледно-голубые глаза. Только у одного племени на свете такие глаза. Говорят, они помогают «чуди подземной» видеть во мраке пещер.

Сирота Кайя уже пятый год жила у гейды. Почти все ее ровесницы были просватаны, иные и младенцев нянчили, а она все прыгала по камням, пела песни и о том, чтобы взять мужа, даже не задумывалась. Зачем, если на суше и в море столько чудес?

– Кайя, сестрица… – ныл позади оборванный лохматый парень, тащивший за спиной большой короб. – Не лезь в воду, не лезь!

Долговязый, длинноногий, рядом с крошкой сихиртя он казался настоящим великаном.

– Ага! – воскликнула Кайя, остановилась и ткнула шестом в няшу. – Вот еще один! Я держу! Тащи его, Зуйко!

Раб гейды, опасливо поглядывая в сторону моря, подошел поближе, наклонился и вытащил из норы отчаянно извивающегося морского червя – розового, в красных прожилках, с сотнями быстро шевелящихся щетинок на боках. Бросил в короб к остальным, вытер о штаны испачканную слизью ладонь.

– Почти с руку длиной! – одобрительно сказала Кайя. – Еще таких здоровых с десяток наловить – и можно нести акке Кэрр. Знать бы, что она из них будет варить, а, Зуйко?

Тот, напряженно глядя на волны, ничего не ответил. Девушка знала: полоумный боится моря. Впрочем, он вообще трус. А больше, чем моря, боится только старой гейды.

Сама Кайя уже давно освоилась с «великаном», некогда так напугавшим их с Лемми. Судя по длинному носу, взлохмаченным русым волосам и клочковатой бородке, родом он был из венья, то бишь словен. Откуда он взялся на Волчьем взморье, гейда никогда не говорила. А сам Зуйко пугался расспросов и сразу начинал молоть чепуху о каких-то потопах, глазах, костях… Кайя предполагала: либо Зуйко пережил нечто ужасное, что свело его с ума, либо Кэрр Зимняя Буря похитила его душу. Иначе почему бы он так слушался ведьму? Почему, трепеща, выполнял малейший приказ?

Кайя, невольно подражая Кэрр, держала «великана» в строгости. А когда порой хвалила – парень расцветал. Он был отзывчив на ласку, как большой, пуганый, но добрый пес. Может, именно поэтому Кайя и привязалась к нему. На Волчьем взморье не было собак, а для сихиртя их псы – любимые родичи. К немалому горю племени, однажды ночью все упряжные псы просто исчезли. Без звука, без лая и визга. Потом мужчины нашли их следы. Они вели прямиком в море. Будто что-то зачаровало псов, и они ушли под воду сами…

Кэрр предупреждала, что заберет собак, это будет платой за ее покровительство. Но сихиртя посетила одна и та же мысль: если Кэрр вот так зачаровала псов, что ей помешает обойтись так и с людьми?