Темногорье

Глеб сорвался:

— Мы вроде договаривались, что не будем рисковать лишний раз! Почему полез без нас?

Приш недоуменно посмотрел на него:

— Там лестница была и свет, всё просматривалось.

— Извини, — буркнул Глеб, — я не прав.

Внутри горели светодиодные лампочки. Менее всего Глеб был готов увидеть их, он отвык от цивилизации. Может, здесь есть и другие удобства? В виде нормального туалета и душа? Он бы не отказался!

Его поиски оправдались. Прямо по коридору обнаружились две двери со знакомыми значками: мужчины в шляпе и женщины в шляпке. А дальше путники нашли душевую комнату. Похоже, когда-то здесь располагалась какая-то база. Но что это за база и кто были ее сотрудники, Глеба не интересовало. А вот нормальная столовка с продуктами — да. Поэтому друзья продолжили разведку.

Несколько комнат с одноместными кроватями, застеленными серыми одеялами. Тусклый свет, ровное гудение вентиляции. Греют батареи, поэтому тепло. Кухня находится почти в конце коридора. Синее освещение, хромированное оборудование, огромные холодильники, электрическая плита.

"Работают!" — Глеба обрадовала эта мысль.

Первым дело заглянул внутрь: пакеты молока, брикеты со сливочным маслом. Достал один, открыл — вроде нормально.

В кладовке Приш обнаружил пакеты с мукой, крупы, сухие пайки. Вероятно, здесь была военная база, а потом ее заморозили. Или научная, не разобрать. Главное, что еду они нашли. Глеб вскрыл несколько пайков: гречневая каша с гуляшом, котлета с пюре и овощное рагу. Жить можно!

Друзья устроили пир. Шоколад, галеты, жевательная резинка, соки. Как давно Глеб этого не ел. Он смаковал шоколад, медленно таявший в рту. Мёнгере и Приш с опаской попробовали незнакомые продукты, Мёнгере перепачкалась шоколадом. А Приш всё тянул и тянул жвачку из рта. Глеб с трудом подавил смешок.

— Смотри, чтобы не прилипла, а то потом не избавишься от нее, — предупредил он.

После позднего завтрака продолжили осмотр помещений. Мёнгере наткнулась на склад одежды: брюки цвета хаки, рубашки оливкового цвета, теплые куртки. И ботинки: непромокаемые, дышащие, легкие, будто сошли со страниц рекламного буклета. Потом, когда Глеб отмокал в душе, на него нахлынуло: до чего же он докатился — радуется простым вещам, которые у людей каждый день и не надо задумываться, как их раздобыть. Он опустился на кафельный пол и сжал голову руками. Вода стекала по спине и исчезала в сливном отверстии, а Глеб всё сидел, не в силах подняться.

В дверь постучали.

— Поэт, с тобой всё хорошо?

— Да, — ответил тот, — скоро выйду.

Вставать не хотелось. Глеб мог бы провести здесь вечность: всё под рукой, даже лекарства отыскали. Целую вечность в проекции квадрата Малевича в трехмерное измерение. Может, им остаться тут? К радуге они точно опоздали, а на базе можно перезимовать, продуктов хватит. Если только кислород под куполом не кончится. Интересно, как он здесь генерируется? И что за магнитные поля заставили двигаться плиты? И почему базу покинули?

Снова раздался стук.

— Глеб, — позвала Мёнгере, — ты скоро? Мы уже готовы.

Глеб с силой провел по лицу: как же он устал. Был бы один, плюнул бы на всё. Только он отвечает за Приша и Мёнгере, а они за него. Он напялил на себя чистую одежду и вышел из душевой.

— Слушай, — к нему бросился Приш, — мы с Красавицей обнаружили странную комнату.

Глава сорок вторая. Заблудившиеся в воспоминаниях

В прошлый раз в дальнем углу коридора ничего не было, тупик. Теперь же там дырой в стене зияла распахнутая дверь — ничем не примечательная, белый пластик. Непонятно, почему они прошли мимо нее в прошлый раз, будто глаза кто отвел. Похоже на ментальное воздействие. Может, на этой базе проводили разработки направленного гипноза?

Глеб вошел в комнату. На самом деле странная. Обита войлоком и вся в проводах. Провода подключены к мониторам, различным датчикам, нарукавникам. Видимо, чтобы снимать показания с человека. Во время эксперимента, наверное. Глебу не хотелось думать, какие опыты проводились на людях. Возможно, что и ничего страшного — изучали воздействие планеты на людей.

Глеб представил себя на одной из этих кушеток, опутанным проводами, как змеями. От одной мысли сделалось нехорошо, словно что-то из истории болезни. Как там было?

Дама с горностаем в больничной рубашке,
Строгом уборе сестры милосердья.

Меня не коснется реанимации бред,
Круговорот синих ламп,
Сохнущий труп толстой жабы.

В последние дни в памяти часто всплывали стихи, чужие. Глеб тосковал по дару и понимал, что потерял его навсегда. Потому что… Потому что он загадает совсем другое желание. Не для себя, а для других поэтов и сказочников, потому что так надо. Глеб уже принял решение. Лишь бы Мёнгере захотела быть с ним, без нее будет совсем худо.

Это всё не про нас, про тех
Кто умирает и никак не сдохнет.