Темногорье

Жизнь летит, натянув вожжи,
Как струна, на разрыв — нервы…
Пусть на плаху талант сложен —
Я останусь себе верным.

Стих запретным плодом зреет,
Но без смысла стихам — амба!
Мысль, распятая на хорее,
Воскресает в мозгу — ямбом.

То орлом надо мной кружит,
То, как Землю, меня вертит…
И кому это всё нужно?
Кто поэта судьбу чертит?

Крылья расправились рывком. Глеб впервые ощутил их с того момента, как очнулся от наркоза. Когда до поверхности остались считанные метры, он подхватил Мёнгере. Крылья дрогнули от двойной тяжести, но удержали. Глеб прижал к себе девушку и завис в воздухе.

Не Пророк я! Не Мессия!
Но пою о любви к ближним,
Только люди вокруг — глухие,
И кажусь я себе — лишним.

Он шептал стихи Мёнгере на ухо, гладил волосы и никак, никак не мог расцепить объятия, хотя они уже стояли на дне ущелья. Словно боялся потерять вновь. Они так долго шли вместе, и только недавно Глеб осознал, что за девушка рядом с ним. А стихи заполнили собой мир, принося в него надрыв и страсть:

Продираюсь к людским душам,
Ветер в грудь, штормовой, встречный!
Но не принято тех слушать,
Кто ещё не ушёл в вечность…[16]

…Глеб вскочил, хватая воздух ртом — во сне он перестал дышать. Неужели свершилось?! Он снова научился соотносить кровь и любовь-морковь? И это ощущение, когда душа парит от счастья, что всё получается. Глеб постарался вспомнить строки и не смог — видение стерлось. Но ничего, получилось один раз, выйдет и во второй.

Он осмотрелся и тут же разбудил остальных: ночью они вновь переместились. Обычно переход происходил во время пути. Будто кто-то накладывал один мир на другой, размазывал их очертания. А потом — раз, и они оказывались в другом пространстве. А сейчас будто кто-то намеренно ускорил события. У Глеба заныло сердце от волнения и надежды: неужели они скоро доберутся до радуги?

Путники находились в странном месте: над головой виднелся стеклянный купол. О его назначении думать не хотелось: возможно, за его пределами нет кислорода. Пол состоял из каменных плит темно-шоколадного цвета. И больше ничего. Какой-то искусственный мирок. А они — подопытные животные, за которыми наблюдают.

На Глеба нахлынуло безразличие — вечные качели, когда штормит от радости к отчаянию. Он достал из рюкзака оставшийся гриб и разделил на троих. Где тут еду искать? Хоть бы киоск с продуктами поставили. Хорошо, что Хухэ остался в Сребролесье, там с пропитанием проще. А им, похоже, придется грызть камни, если только не произойдет какое-нибудь чудо.

Глеб задрал голову и закричал в стеклянный потолок:

— Как же вы достали! Сколько можно над нами издеваться? Где она, ваша фиговая радуга?!

В таком пространстве эхо должно было отразиться от стен, но звук быстро заглох, точно в заставленной мебелью комнате. На мгновение Глебу померещилось, что всё сейчас взорвется. Тишина давила, точно обрела плоть и вес.

Мёнгере обняла и прошептала:

— Мы дойдем.

Ее прикосновение успокоило. Да, они доберутся. Другого варианта нет. Глеб разозлился: что он, в самом деле, как ребенок? Психует по малейшему поводу. Вот Хранитель пути сейчас покатывается со смеху. Наверняка же наблюдает за путниками.

Глеб молча сложил вещи и бросил короткое:

— Пошли.

Поначалу по плитам шагалось легко, потом они начали наползать друг на друга, приходилось смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Дальше стало твориться невообразимое: земля дрогнула, плиты зашевелились, задергались, точно притягиваемые гигантским магнитом. Они хаотично налезали друг на друга, вздыбливались в неподходящий момент. Один раз Приш едва не полетел, когда плита под ним крутанулась. Продвижение вперед напоминало бродилку в которую Глеб когда-то играл. Только тут падал не персонаж, а сам Глеб.

Неожиданно всё прекратилось, и путники заметили впереди черный куб. Даже издали было заметно, что его поверхность матовая. Она поглощала свет, казалось, воздух вокруг нее потемнел.

— Похоже, нам туда, — в ответе Глеб не сомневался.

Они быстро зашагали к кубу, пока снова не началось плитотрясение.

Дверей не имелось, как и окон. Ни щелей, ни малейшего зазора. Шероховатая поверхность никак не отзывалась на простукивание. Глеб точно знал, что им надо внутрь. Но как туда попасть?

— Я залезу на крышу — предложил Приш.

Он ловко вскарабкался по вертикальной поверхности, упираясь ногами в стену. Жаль, что у других людей присосок нет — это бы облегчило жизнь. Сверху раздалось:

— Здесь отверстие! Сейчас спущусь.

Глеб думал, что Приш вернется снаружи, но вдруг стена перед ним с лязганьем ушла вбок и в проеме показался Приш.

— Заходите, — пригласил он.