Темногорье

…Пятый день в степи — совсем не смешно. Иногда кажется, что путники здесь и останутся, утонут в рыжем море, колышущемся от ветра. Главная проблема — холодные ночи, да и днем уже прохладно. Горелку пришлось оставить — газ кончился. Приходится обходиться без костра. Мёнгере снова начала подкашливать, поэтому Глеб поделился лекарствами. Только бы не перешло в бронхит или пневмонию. Настроения никакого, даже разговаривать не хотелось. Наоборот, Глеб едва сдерживался, чтобы не сорваться. Бесило всё. Особенно невозможность видеть, что вокруг. Лишь иногда залезал на встретившееся дерево и обозревал окрестности: сплошные заросли. Может, они и не дойдут до радуги?

Темнело рано — похоже, здесь уже наступил златник. Почему-то время в дороге прыгало, и путники давно потеряли счет дням. Надежда увидеть радугу таяла. Ближе к вечеру началась морось, и Глеб решил: хватит на сегодня. Лучше они разобьют палатку и отдохнут. Хотелось поджечь траву, чтобы очистить землю. Лишь понимание, что погибнет всё живое, не успевшее убежать, останавливало.

В забор они чуть не врезались. Глеб едва нос не разбил, когда перед путниками выросла ограда — за травой ее было невозможно различить. Чуть выше человеческого роста, построенная из поперечных жердин. А за ней находилось кукурузное поле, высокие стебли ломились от тяжелых початков. Еда! А еще посреди поля росло раскидистое дерево, его ветви распростерлись во все стороны. Глеб перемахнул через ограждение и побежал к дереву. Приш несся рядом, обгоняя. Мёнгере и Хухэ, как всегда, отстали.

Глеб и Приш вскарабкались одновременно и только тогда заметили хижину метрах в тридцати.

— Что там? — спросила Мёнгере, рядом крутился Хухэ.

— Дом, — ответил Приш, — и из трубы идет дым.

Приш с Глебом спустились. Снова люди… Почему-то радости от встреч с ними не было. Ни разу не обошлось без неприятностей: либо для путников, либо для хозяев. Вот и сейчас: что делать? Обойти или всё же зайти в хижину?

Сомнения разрешил запах — из дома пахло свежевыпеченным хлебом. Глеб сам не понял, как ноги понесли его к дому. В голове вертелось, что раз судьба приготовила испытания, то глупо бегать от них. Но на самом деле им, как и остальными, управлял желудок. С утра доели последнюю копченую рыбу и допили воду. Так что пришлось заглянуть на аромат.

Они помялись возле рассохшегося крыльца, сквозь ступени которого пророс подорожник. Поизучали серые бревна, между которыми торчал мох. Наверное, долго бы собирались с духом, если бы дверь не открылась и на пороге не возникла старушка. Как с картинки: пухленькая, в белом чепчике и фартуке поверх длинного платья.

— Ну что стоите, не проходите? — строго спросила она. — Не думала, что ко мне такие стеснительные гости заявятся.

Хухэ первым вскарабкался на крыльцо и обнюхал подол старушки. Чихнул и зашел в дом. Глеб ободрился: хороший знак! Он с остальными последовал за фенеком. Показалось или так и было изначально, но дом словно помолодел: бревна потемнели, точно их только вчера срубили в лесу, запахло смолой. И повеяло ароматом пирогов. Старушка повела путников сразу на кухню.

— Перекусите для начала, а потом баньку истоплю.

Глеб оживился: баня — это классно. В степи воду экономили, не до мытья было. Да и одежду неплохо бы постирать, а то скоро пованивать начнет.

Посреди кухни стояла печь. Старушка открыла заслонку и проверила.

— А пироги как раз и готовы, как знали, что гости придут, — с этими словами она достала противень.

Глеб втянул воздух и чуть не застонал: как же хотелось есть. Старушка разрезала брусничный пирог и разлила парное молоко по кружкам.

— Приятного аппетита, — пожелала она. — Как наедитесь, расскажете, как вас зовут. А ко мне можете обращаться: тетушка Кэт.

Она и походила на кошку: старую и мудрую. Которая может исчезнуть в закрытой квартире на сутки, а потом возникнуть из ниоткуда. Всё дело в глазах: они были вне возраста. Такой взгляд мог принадлежать сфинксу, а не женщине. Оно и понятно: сфинксы — большие кошки. Да и откуда взяться обычной старушке посреди степи? Ясно, что здесь какая-то тайна. Только спрашивать не хотелось.

После бани потянуло в сон — очень уж они устали. Хорошо, что хозяйка сама вызвалась перестирать одежду, пообещав, что к утру высохнет. Глеб от души зевнул, но тетушка Кэт спросила:

— Неужто и сегодня караулить ночью не будете? Вас же учили не доверять незнакомцам.

Сон как рукой смахнуло. Глеб насторожился: может, это Хранитель пути, поменявший обличье?

— Нет, — замотала головой тетушка Кэт, — я не демон. И не имею никакого отношения к Хаосу.

— А кто же вы? — спросил Приш, давясь пирогом.

Тетушка улыбнулась:

— Я скажу, и вы поверите? Правда?

Глеб почувствовал раздражение: что она к ним прицепилась? Намекает, что они идиоты, раз все уроки пошли не впрок?

Хозяйка дома понимающе улыбнулась:

— Не злись. Я волшебница. Точнее, была ею когда-то, пока люди верили в сказки. И показываюсь такой, какой гости хотят меня видеть. Вы устали и проголодались, потому я и стала старушкой, пекущей пироги.