Темное пророчество

Аларик вместе с остальными германцами кинулся им навстречу.

У ворот Мэг отчаянно пыталась освободить Персика от верёвок. Рядом с ней приземлились две охотницы и начали что-то спешно ей объяснять, бурно жестикулируя — скорее всего, что-то вроде: «Привет, мы друзья. Ты можешь умереть. Идём с нами».

Явно взволнованная, Мэг оглянулась на меня через всё поле.

— Уходи! — прокричал я ей.

Мэг позволила охотницам схватить себя и Персика, те хлопнули по каким-то механизмам у себя на поясах и взмыли обратно вверх, как будто законы физики были просто рекомендациями.

«Электролебёдки, — подумал я. — Неплохие аксессуары. Если я переживу всё это, посоветую охотницам Артемиды сделать футболки с надписью „Лебедушки с лебёдками“. Уверен, им понравится идея».

Ближайшая группа охотниц рванула ко мне, схлестнувшись в битве с германцами. Одна из них показалась мне знакомой. У неё были ершистые чёрные волосы и сверкающие голубые глаза, вместо обычного серого камуфляжа последовательниц Артемиды на ней были джинсы и чёрная кожаная куртка, скрепленная булавками и нашивками с Ramones и Dead Kennedys. Серебряная тиара сверкала у неё на лбу, в руке был зажат щит с оттиснутым изображением Медузы — не настоящей, предположил я, так как иначе меня бы уже превратило в камень, но достаточно качественной имитацией, чтобы обращать германцев в бегство.

Мне вспомнилось её имя — Талия Грейс. Лейтенант Артемиды, предводительница охотниц лично явилась спасти меня.

— Спасите Аполлона! — прокричала она.

Я воспрял духом.

«Да, спасибо!» — хотелось завопить мне.

Наконец-то хоть у кого-то приоритеты расставлены правильно.

На какой-то момент мне показалось, что мир вернулся на круги своя.

Коммод раздражённо вздохнул:

— Этого нет в сценарии, — он огляделся, очевидно, только сейчас осознав, что ему некем командовать, кроме двух охранников и Литиерсиса. Остальные уже сражались. — Литиерсис! Задержи их, пока я пойду переоденусь. Нельзя сражаться в гоночном костюме, это глупо.

У Лита дёрнулся глаз:

— Сир. Вы только что собирались сместить меня с должности. Убив.

— Ах да! Значит, иди и пожертвуй собой! Докажи, что ты полезнее, чем твой идиот-отец. Серьёзно, Мидас превращал вещи в золото и всё равно не мог хоть что-то сделать правильно. И ты не лучше!

Кожа Литиерсиса вокруг оставленного страусом шрама покраснела, как будто птица всё ещё топталась у него на лице.

— Сир, со всем уважением…

Рука Коммода прянула вперёд, будто гремучая змея, схватив парня за горло.

— С уважением? — прошипел император. — Ты говоришь мне об уважении?

Стрелы полетели в сторону оставшихся охранников, оба германца упали с новым миленьким серебряным пирсингом в носу.

Третий снаряд был направлен на Коммода. Император дёрнул Литиерсиса, закрывшись его телом. Стрела прошила бедро парня насквозь.

Он закричал.

Коммод в отвращении отбросил его:

— Мне надо убить тебя собственноручно? Серьёзно? — он вознёс свой нож.

Что-то во мне — несомненно не лучшая черта — пожалело раненого Кукурузника.

— Ливия, — позвал я.

Слониха поняла. Хоботом она ударила Коммода по голове. От удара он распластался по земле. Литиерсис потянулся к рукояти своего меча, нащупал её и вонзил кончик лезвия в открывшуюся шею императора.

Коммод взвыл, зажимая рану рукой. По количеству крови я сделал вывод, что порез, к сожалению, не задел яремную вену.

Глаза императора сверкнули:

— Литиерсис, предатель! За это я буду убивать тебя медленно!

Но этому не суждено было случиться.

Ближайший германец, увидев на земле истекающего кровью императора, побежал к нему на помощь. Ливия подхватила Литиерсиса и отступила, как раз когда варвары сомкнули свои ряды вокруг Коммода, формируя из щитов стену, ощетинившуюся копьями. Германцы были готовы контратаковать, но прежде чем им это удалось, между ними и нами пролегла стена пламени, и рядом с Ливией приземлился Фестус. Германцы поспешно отступили, унося с собой Коммода, кричавшего:

— Поставьте меня! Мне нужно убить этих людей!

На Фестусе сидел Лео, отсалютовавший мне, как лётчик-истребитель:

— Как делишки, Лестеропулос? Джо получила твой сигнал бедствия и сразу же отправила нас обратно к тебе.

Подбежала Талия Грейс с двумя охотницами:

— Нужно убираться отсюда. Нас одолеют в течение пары минут.

Она указала на крайнюю зону, где сотня кентавров, киноцефалов и полубогов из Имперского дома, выживших после круга почёта Фестуса, пытались сомкнуть ряды.

Я глянул на боковые линии. К нижнему ряду сидений вёл спуск, предположительно, достаточно широкий для слона.

— Я не оставлю Ливию. Заберите Литиерсиса. И Трон Памяти, — я снял с себя стул, вновь благодарный за его небольшой вес, и перебросил его Лео. — Его нужно доставить к Джорджи. Я уеду на Ливии через один из выходов для смертных.

Слониха сбросила Кукурузника на землю. Он застонал и схватился за ногу около стрелы.

Лео нахмурился:

— Эмм, Аполлон…

— Я не брошу и не обреку на пытки эту благородную слониху, — настаивал я.

— Нет, это я понимаю, — Лео указал на Лита. — Но зачем нам этот идиот? Он пытался убить меня в Омахе, угрожал Калипсо в зоопарке. Нельзя мне просто дать Фестусу растоптать его?