Темное пророчество

Я улыбнулась, и уголки рта Люсифера тоже немного приподнялись. Потом он снова посерьезнел:

– И что? Твоя мать примет предложение стать союзницей Сатандры?

Я пожала плечами:

– Она сказала, что хочет сначала познакомиться с тобою. Вот почему я приехала так рано. Тебе следует отправиться со мною в Тонду. Думаю, впрочем, что у матери не будет иного выхода, кроме как подписать мирный договор с Фрейей.

Люсифер кивнул. Мы оба смотрели на воду, полностью отдавшись своим мыслям. Я уткнулась головой ему в плечо и закрыла глаза. Сосредоточившись на равномерном шуме волн внизу, я нетерпеливо ждала, пока он расскажет мне о своем разговоре с Фрейей, – но знала, что торопить его не стоило.

– Я также все рассказал Фрейе, – наконец начал он. – И о тебе упомянул.

– И как она отреагировала? – с тревогой в голосе спросила я. Неужели Фрейя снова его отхлестала? Нет, наверняка нет; я бы заметила, как он ослаб.

– Я бы сказал, весьма спокойно, – ответил он. – Словно она уже подозревала, что я с кем-то серьезно встречаюсь. Как бы то ни было, она хочет тебя видеть.

Я вздрогнула при мысли о встрече с женщиной, которая много лет мучила моего друга. Не потому, что я боялась ее, а потому, что не знала, смогу ли я в ее присутствии держать себя в руках.

– Она снова тебя била? – на всякий случай осторожно спросила я.

Люсифер покачал головой, но лицо его внезапно потемнело.

– Она просто сказала, что хочет видеть тебя, не более того.

Странно. Может, он лгал, но я не собиралась заставлять его рассказывать мне больше. Так как по этому поводу все уже было сказано, я сменила тему:

– И ты рассказал Фрейе о мирном договоре, который моя мать может захотеть с ней заключить?

– Да, – кивнул он. – Я сказал, что ничего еще не решено. Она ответила, что одобрит такой договор, если в результате победы получит Трансаки.

Я кивнула. Ну что ж, это лучше, чем ничего.

Мы снова на некоторое время замолчали. Затем я наконец высказала ему все то, о чем постоянно думала.

– Ты не можешь пойти на эту войну! – выпалила я.

– Из-за пророчества? – голос Люсифера опустился на целую октаву, и он нахмурил брови. Он, должно быть, также думал об этом. Ему, казалось, было столь же тяжело говорить на эту тему, как и мне.

– Если ты не будешь сражаться, то не сможешь умереть, – настаивала я.

Пожалуйста, прошу тебя, будь же благоразумен!

Он избегал моего взгляда:

– Ты не можешь просить меня об этом.

Ну почему, почему он был столь чертовски упрямым?

– Пожалуйста, Люсифер! – умоляюще сказала я. – Вместе мы сможем отменить пророчество!

Должно быть, в этот момент я походила на маленького ребенка, пытающегося выпросить у матери несколько монет на покупку сластей. Мне было все равно. Речь шла о жизни Люсифера. Возможно, для него эта жизнь ничего не стоила, но для меня она была важнее моей собственной. Я не позволю ему умереть только потому, что я была недостаточно убедительна.

Теперь он смотрел прямо на меня. Его темные глаза словно прожигали мои. Лицо его исказилось от внутренней боли.

– Я не могу просто так сидеть в Черном замке, пока все, кто мне дорог, рискуют жизнью на поле брани, – твердо сказал он. – Я не могу позволить невинным людям умереть, потому что меня не было рядом, чтобы защитить их. Я хочу этой войны не больше, чем ты, но она неизбежна. Разве могу я просить тебя оставаться во дворце, пока в сражении умирают невинные люди?

Нет, он действительно не мог меня об этом просить. Но ведь речь шла не обо мне, а о нем! Как же ты не понимаешь, Люсифер, что это другое?

Я вытащила из рукава свой последний козырь:

– Я убью себя, если ты умрешь. Это то, к чему призывает пророчество, и это то, в чем мы когда-то поклялись друг другу. Я не могу без тебя жить. Ты этого хочешь? Я должна буду умереть только потому, что ты не понимаешь, что идти на эту войну – самоубийство?

Возможно, было несправедливо разыгрывать такую карту – но и мир был несправедлив. И я явно задела его больной нерв.

Люсифер мрачно отвернулся от меня и посмотрел на океан, который, казалось, тоже потемнел. Он так сильно стиснул зубы, что я услышала, как хрустнула его челюсть. Я почти что слышала грохот сумрачных мыслей в его мозгу.

Мне было жаль видеть его таким. Ему необходимо было принять ужасное решение – моя жизнь и его собственная или жизнь многих не знакомых ему невинных людей, втянутых в ненужную войну. Я ненавидела себя за то, что заставляла его принимать такое решение, – но у меня не было выбора. Я не знала, оставляло ли нам пророчество вообще какой-либо выбор.

Я понятия не имела, сколько прошло времени – может быть, долгие минуты, а может, всего несколько секунд. В какой-то момент Люсифер наконец отвел взгляд от океана и посмотрел прямо на меня. Я могла поклясться, что алый отблеск в его глазах был на оттенок темнее обычного. Его взгляд пронзил меня, и мне показалось, что он смотрит прямо в мою душу.

Затем он наклонился и поцеловал меня.